кусту, от бревна к пучку травы она переправлялась, стелясь по земле, и 

куропатки не замечали ее. Они продолжали клевать, и самая крупная из 

куропаток время от времени повторяла тот звонкий клич, который рысь 

слышала в лесу. Был момент, когда куропатки как будто почуяли опасность, 

но долгое ожидание рассеяло их страх. Теперь они были уже почти на 

доступном расстоянии, и она вся тряслась от голода и охотничьего пыла. 

Взгляд ее сосредоточился на белой птице, не самой близкой, но почему-то 

привлекавшей ее своим цветом. 

Бобровый дом стоял на расчищенном месте. Немного поодаль начинался 

высокий бурьян с торчавшими там и сям пнями. Белая птица забрела в бурьян, 

голосистая красная взлетела на верх бобровой кучи и запела по-прежнему. 

Рысь-мать еще ниже припала к земле. В крике красной птицы ей почудился 

тревожный сигнал. Но нет, белая все еще тут - вот ее перья проглядывают 

сквозь стебли. 

Теперь перед рысью лежало открытое место. Сплющившись, как пустая 

шкура, охотница медленно и безмолвно проползла за бревно, которое было не 

толще ее шеи. Если ей удастся достигнуть вон того пучка травы, она оттуда 

проберется в бурьян, и тогда можно будет прыгнуть. Теперь к ней долетал 

уже запах птиц - теплый и могучий запах жизни, крови и плоти. Почуяв этот 

запах, она задрожала, и глаза ее заблестели. 

Куропатки продолжали разгребать землю и клевать. Одна из них взлетела 

на вышку, но белянка все не двигалась. Еще пять скользящих, беззвучных 

шагов - и рысь очутилась за бурьяном, сквозь который просвечивали белые 

перья. Она измерила расстояние, нащупала почву, отодвинула задними ногами 

хворост, который мешал ей, и прыгнула. Белянка так и не узнала, какой 

смертью умирает. Налетела серая тень, быстрые и смертоносные когти 

вонзились в тело, и не успели другие птицы заметить врага и улететь, как 

рысь уже исчезла, неся в челюстях белую птицу. 

Рыча от ярости и восторга, она скачками унеслась в лес и помчалась 

прямо домой. Последний трепет замер уже в теле жертвы, когда рысь услышала 

тяжелые шаги. Она вскочила на бревно. Крылья добычи заслоняли ей глаза, 

поэтому она положила курицу перед собой, крепко придерживая ее одной 

лапой. Звук приблизился, кусты раздвинулись, и показался мальчик. 

Старая рысь знала и ненавидела людей. Она наблюдала за ними по ночам, 

выслеживала их, убегала от них, и однажды они ранили ее. 

С минуту рысь и мальчик стояли лицом к лицу. Охотница зарычала, что 

означало предостережение и вызов, подхватила птицу и спрыгнула со ствола в 

спасительные кусты. До логовища оставалось еще около двух миль, но она не 

остановилась для еды, пока не увидела солнечную просеку с большой ивой. 

Тогда тихое "пр-р, пр-р!" вызвало малюток из дупла, и начался упоительный 

пир. 

3. ДОМ РЫСИ 

Вначале Тор, выросший в городе, не решался забираться в чащу. Если в 

лесу не слышен был стук топора Корни, он возвращался домой. Но с каждым 

днем он отваживался заходить все дальше и дальше, ориентируясь по солнцу и 

компасу. Он хотел не истреблять, а изучать диких животных, но естественник 

всегда сродни охотнику, и он не расставался с ружьем. 

Единственным заметным обитателем их просеки был сурок: он жил в норе 

под пнем, шагах в ста от хижины. Солнечным утром он любил понежиться на 

пне. Но постоянная осторожность необходима всякому, кто живет в лесу. 

Сурок был всегда настороже, и Тор напрасно старался застрелить его или 

хотя бы поймать в западню. 

- Знаешь что, - сказал однажды утром Корни, - пора нам отведать свежего 

мяса. 

Он достал свою винтовку с узеньким дулом старинного образца и, зарядив 

ее с тщательностью опытного стрелка, открыл дверь хижины и выстрелил. 

Сурок опрокинулся назад и не двигался. Тор помчался к нему и возвратился 

торжествующий, со зверьком в руках, крича: 

- Прямо в голову за сто двадцать шагов! 

Корни сдержал самодовольную улыбку, но углы его рта дергались и 

блестящие глаза засверкали еще ярче. 

Это не было убийством ради убийства: ведь сурок опустошал все поле. 

Приятели пообедали вкусным мясом зверька, и Корни показал Тору, как 

обращаться со шкуркой. Сначала он положил мех в древесную золу на двадцать 

четыре часа, от чего вылезли все волосы, затем мочил шкурку три дня в 

мыльной воде и мял руками до тех пор, пока она не высохла и не обратилась 

в белую крепкую кожу. 

Скитаясь по лесу, Тор часто заходил очень далеко. Он искал приключений, 

но они всегда заставали его врасплох, сколько бы он ни гонялся за ними. 

Многие дни бывали совершенно бесцветны, другие полны приключений, но ведь 

неожиданность и составляет главную особенность и прелесть охоты. 

Однажды Тор перешел через хребет и попал на открытую прогалину, где 

лежал сломанный ствол гигантской ивы. Ее величина поразила его. Он прошел 

дальше, направляясь к озеру, которое заметил невдалеке, и, пройдя немного, 

вдруг вздрогнул, внезапно увидев на сосне крупное черное животное футах в 

тридцати от земли. Медведь! Вот оно наконец, приключение, которого он 

дожидался все лето! Сколько раз за последние годы он пытался вообразить, 

как он будет вести себя, если встретит медведя! 

Тор замер на месте. Правая рука его опустилась в карман. Вытащив оттуда 

несколько крупных дробинок, он положил их поверх мелкой дроби, которой 

было заряжено ружье, и засунул пыж, чтобы дробь не высыпалась. 

Медведь не двигался. Мальчик не мог видеть его головы, но стал теперь 

внимательно к нему присматриваться. В сущности, он вовсе не так велик... 

да нет, это маленький медведь, и даже очень маленький: медвежонок. Значит, 

где-нибудь по соседству прячется медведица. Тор с некоторым страхом глянул 

по сторонам, но, не видя никаких признаков медведицы, поднял ружье и 

выстрелил. 

К его изумлению, животное брякнулось на землю без признаков жизни. Это 

был вовсе не медведь, а крупный дикобраз. Мальчик разглядывал его с