хрустящих, сухих листьев, по которым никакой враг не мог бы подойти 

бесшумно, под густым сплетением ветвей шиповника, которые защищали от всех 

воздушных врагов, она уложила своих детей в мягкую, устланную перьями 

колыбель. Куропатка радовалась, глядя на своих малюток, которые 

попискивали во сне и так доверчиво прижимались к ее теплому телу. 

2 

На третий день птенцы крепче держались на ногах. Им уже не нужно было 

медленно обходить желудь, они могли даже влезать на сосновые шишки, и 

маленькие бугорки, где потом будут крылья, покрылись уже синими толстыми 

кровяными выпуклостями. 

Еще через день из кровяных наростов сбоку выступили кончики перьев. Эти 

перья с каждым днем высовывались наружу все больше и больше, и через 

неделю уже у всех пушистых птенчиков оказались крепкие крылья. Впрочем, 

нет, не у всех. Бедный малютка Рунти с самого начала был очень слаб. Он 

целый час носил на спинке половину скорлупы, когда вылупился из яйца. Он 

бегал тише и пищал больше своих братьев, и когда однажды вечером мать, 

увидев хорька, приказала детям: "Квит, квит!", что значит "летите", бедный 

Рунти отстал. 

А когда она потом собрала свой выводок на холме, он не пришел, и они 

уже больше его не видели. 

Между тем воспитание птенцов шло своим чередом. Они знали, что самые 

лучшие кузнечики водятся в высокой траве у ручья. Они знали, что в кустах 

смородины живут жирные, мягкие зеленые червяки. Они знали, что муравейник 

у дальнего леса полон вкусных яиц. Они знали, что большие бабочки данаиды 

- прекрасная дичь, хотя их не так просто поймать. Они знали, что кусок 

древесной коры, свалившийся с гнилого бревна, заключает в себе много 

разных хороших вещей. Они знали, что некоторых насекомых, например, ос, 

мохнатых гусениц и сороконожек, лучше не трогать. 

Наступил июль - "месяц Ягод". Птенцы выросли и удивительно развились за 

последний месяц. Они были уже настолько велики, что мать-куропатка, чтобы 

укрыть их своими крыльями, должна была простаивать на ногах всю ночь. 

Они ежедневно купались в песке на берегу ручья, но потом куропатка 

изменила своей привычке, и они стали брать песчаную ванну выше, на холме. 

Там купались многие птицы, и сначала куропатка-мать была недовольна этим 

обществом. Но песок там был такой мелкий и приятный и дети так радовались 

купанью, что она примирилась. 

Через две недели малютки начали чахнуть, да и сама куропатка-мать 

чувствовала себя не совсем хорошо. Хотя они ели страшно много, но все 

больше и больше худели. Мать их заболела позднее, но зато болела тяжелее. 

Она страдала от голода, от головной боли и испытывала страшную слабость. 

Причины своей болезни она так и не узнала. Она не могла знать, что песок, 

в котором купалось столько разных птичек и от которого ее предостерегал 

вначале верный инстинкт, действительно был вреден. Он кишел 

червями-паразитами, и вся семья куропатки заразилась ими. 

Мать-куропатка не знала никаких средств от болезни. Ужасный, неутолимый 

голод заставлял ее есть все, что казалось годным для еды, а также искать 

самой прохладной тени в лесу. Там она набрела на куст, покрытый ядовитыми 

плодами. Месяц назад она прошла бы мимо этого куста, но теперь она 

попробовала эти малопривлекательные ягоды. Их едкий, кислый сок как будто 

удовлетворял какую-то странную потребность ее организма. Она ела эти ягоды 

без конца, и все ее птенцы последовали ее примеру. Никакой доктор не мог 

бы ей прописать лучшего лекарства. Едкий сок этих ягод оказался сильным 

слабительным, и страшный тайный враг был таким путем удален из ее 

внутренностей. Опасность миновала. Однако не все были спасены. Двум 

птенцам лекарство не помогло. Мучимые жаждой, они беспрестанно пили воду 

из ручья и на следующее утро умерли. 

Они страшно отомстили за себя. Хорек, тот самый, который мог бы 

рассказать, куда девался их бедный маленький братец Рунти, съел их тела и 

тут же околел от действия яда, который они проглотили. 

Оказалось, что у каждого птенца свой особый характер. Среди них был 

один ленивый и глупый птенец. Мать-куропатка не могла удержаться, чтобы не 

баловать одних больше, чем других. Ее любимцем был самый большой птенец - 

тот самый, который спрятался на желтой щепке. Он был не только самый 

большой, но и самый сильный и самый красивый из всех. Но что лучше всего - 

он был самый послушный. Материнское "рррр?" ("опасность!"), которым она 

предостерегала своих птенцов, не всегда удерживало их от рискованных шагов 

и сомнительной пищи. Он один всегда повиновался. Он никогда не оставлял 

без ответа ее нежный зов: "Криит!" ("Иди сюда!") 

Наступил август - время линьки. Птенцы уже почти выросли. Они знали 

очень много и считали себя чрезвычайно мудрыми. Маленькими они спали на 

земле, и мать прикрывала их, но теперь они выросли, и мать стала обучать 

их обычаям взрослых птиц. Пора было садиться на ветви деревьев. В лесу уже 

начали бегать молодые куницы, хорьки, лисицы и выдры. 

Проводить ночи на земле становилось опаснее с каждым днем, поэтому 

мать-куропатка на закате всегда кричала: "Криит!" - и летела на густое 

низкое дерево. 

Маленькие куропатки следовали за ней, за исключением одного глупенького 

упрямца, который упорно оставался ночевать на земле, как прежде. Некоторое 

время это сходило благополучно, но однажды ночью братья его были разбужены 

криками. Затем наступила тишина, прерываемая только ужасным хрустом костей 

и чавканьем. Птенцы заглянули вниз, в страшную темноту. Они увидели два 

блестящих глаза, почувствовали запах плесени и поняли, что убийцей их 

глупого братца была выдра. 

Теперь уже только восемь маленьких куропаток сидели с матерью по ночам. 

Если у них зябли ножки, они садились на спину матери. 

Но их воспитание все же продолжалось. Теперь они учились шумно махать