обрывом вилась тропинка, вначале довольно широкая, а затем суживавшаяся 

настолько, что еще кое-как была проходима для лисицы, но слишком узка для 

охотничьей собаки. Тропинка эта огибала мыс, а потом отлого поднималась на 

скалу и вела в лес, до которого любой иной дорогой было добрых две мили. 

Кроме того, Домино узнал, что, когда в других местах охота плоха, у 

реки всегда найдется что-нибудь съестное. Была ли то выброшенная на берег 

рыба, или дохлая птица, или хоть лягушка, все же можно было утолить голод. 

И у него составилось твердое убеждение, что вообще река - прекрасное 

место, полезное в трудные минуты жизни. Река стала его другом. 

Вот как изменился за это время наш молодой зверь. 

Постоянно угрожавшая его жизни опасность удесятерилась. 

С наступлением холодных осенних ночей его шуба стала гуще, пушистее и 

изменила цвет. С каждым днем его шерсть все темнела, пока наконец рыжие и 

серые оттенки не исчезли совсем. И всякий, кто знает толк в мехах, мог бы 

сказать: "Не предвестник ли это еще большей красоты? Не станет ли этот 

молодой лис настоящим черно-бурым лисом?" 

Добыть шкуру черно-бурой лисицы - величайшее счастье, о котором только 

может мечтать охотник. Но это сокровище тщательно охраняется хитростью и 

быстротой самого зверя. 

Черно-бурая лисица только зимой сильно отличается от обыкновенной. 

Черно-бурого лисенка, пока он еще не переменил своей детской шубки, легко 

принять за обыкновенного. Только с приближением зимы можно обнаружить 

красоту счастливца. И вот, когда прошла осень и в Голдере наступили 

морозные ночи, темнеющая зимняя шуба Домино с каждым днем становилась все 

пышнее и гуще, хвост с белым кончиком - пушистее, а темная полоса поперек 

морды - все чернее, резко выделяясь, подобно маске, среди обрамляющей ее 

серебристой шерсти. Голова и шея также приобрели блестящий черный цвет. 

Наконец, как звезды, усеивающие темное ночное небо, появились "блестящие 

белые кончики волос на фоне черного, как мрак, меха. Тот, кто видел 

черномазого лисенка в июле, ни за что не узнал бы его теперь, в ноябре, в 

полном блеске благородного зимнего наряда: Домино превратился в 

великолепного чернобурого лиса. 

5. КРАСАВЕЦ И ЧУДОВИЩЕ 

Скоро всем стало известно, что в Голдере появился чернобурый лис. Люди 

уже не раз видели этого красавца, это чудо среди пушных зверей, и 

некоторые полагали даже, что собаке Джюкса, черной Гекле, не раз удавалось 

гнаться за ним по пятам. Так, по крайней мере, рассказывал сам Джюкс, хотя 

соседи его смеялись над подобными баснями и утверждали, что черно-бурая 

лисица просто издевалась над глупым псом и, заставив его бежать сломя 

голову, всегда оставляла в дураках с помощью какой-нибудь из своих 

бесчисленных уловок. 

У Геклы был замечательный голос: громкий, низкий и такой звучный, что в 

тихие ночи он был слышен за несколько миль. Лай этот казался механическим, 

потому что собака неизменно лаяла при каждом скачке, даже когда 

возвращалась домой по собственному следу. 

Мальчики Джюкса воображали, что Гекла - чудесная, образцовая охотничья 

собака. Но соседи говорили, что это помесь лисьего капкана и паровой 

сирены, да к тому же еще угрюмая и дикая скотина. Более беспристрастные 

люди признавали, что Гекла - крупный, быстроногий, злой щенок, обладающий 

действительно особенным, незабываемым голосом. 

Впервые я услыхал лай Геклы, когда она была заперта на ферме. Этот 

звонкий, жуткий, металлический голос потом целый день стоял у меня в ушах. 

И вот однажды осенью, на закате солнца, когда я бродил в лесу у 

подножия Голдерских холмов, мой слух поразил тот же самый металлический 

лай, доносившийся издали. Я тотчас же узнал его и догадался, что Гекла 

идет по чьему-то следу. Я прислушался и вскоре понял, в чем дело. 

Послышался легкий шелест листьев, и через несколько мгновений я увидел 

великолепное животное - черную, как уголь, лисицу. Она на минуту 

задержалась, став передними лапами на лежащий ствол дерева, чтобы 

оглянуться в сторону врага. Лисица была всего в пятидесяти шагах от меня, 

и я знал, что надо было делать: приложив к губам руку, я втянул в себя 

воздух и громко чмокнул. Лисица тотчас повернулась ко мне и стала быстро 

ползти в мою сторону. 

Вот между нами уже не больше двадцати шагов. Она остановилась в 

грациозной позе, с настороженными ушами, несколько загнутым кверху хвостом 

и приподнятой передней лапой, стараясь определить, откуда донеслось 

заманчивое чмоканье крысы или кролика. 

О, что это был за мех! 

Стояла еще ранняя осень, но на фоне черного блестящего меха уже резко 

выделялись белая как снег грудь и светлый кончик хвоста. Желтые глаза ее 

горели, как огоньки, а серебристые кончики волос окружали, как сиянием, ее 

голову и шею. Мне кажется, я еще никогда в жизни не видал такого 

прелестного создания. Наконец я сообразил, что это, должно быть, и есть 

голдерская черно-бурая лисица. Я не двигался, она тоже. Как это часто 

случается, животному, по-видимому, не приходило в голову, что перед ним 

находится человек. Но лисица хорошо слышала по приближающемуся 

металлическому лаю, что по ее следам идет Гекла, и повернулась, чтобы 

бежать далее. Тут я снова чмокнул и еще раз имел счастье наблюдать изящную 

позу насторожившегося животного. Но я выдал себя неосторожным движением, и 

лисица мгновенно скрылась. 

Минут десять спустя передо мною появилось другое животное: мерно лая 

через каждые несколько футов, продираясь сквозь кустарник, ломая на пути 

все, что не гнулось, неуклюжая, тяжелая, с налитыми кровью глазами, не 

обращая ни на что внимания, кроме следа на земле, с мрачным упорством 

двигаясь вперед, показалась Гекла - знаменитая Гекла, которая собиралась 

помериться силами с самым быстроногим из обитателей Голдерских холмов.