него целыми и невредимыми и продолжали свои набеги, как и раньше. 

- Вот где Лобо прожил нынешнее лето, - сказал Джо, указывая мне на 

каменистый утес. - А я ничего не мог поделать с ним. Я оказался просто в 

дураках. 

2 

Рассказы ковбоев не возбуждали во мне особого доверия, пока осенью 1893 

года я не познакомился сам с этим лукавым разбойником и не узнал его 

лучше, чем другие. 

За несколько лет до этого, еще при жизни Бинго, я занимался охотой на 

волков. Но с тех пор род моих занятий изменился, и я оказался прикованным 

к стулу и к письменному столу. Я очень нуждался в перемене образа жизни, и 

когда один мой приятель, имевший ферму в Куррумпо, пригласил меня приехать 

к нему в Новую Мексику и попробовать, не справлюсь ли я как-нибудь с 

грабительской стаей волков, я тотчас же принял приглашение. 

Сгорая от нетерпения, я поспешил в Куррумпо. В первые дни, чтобы 

познакомиться с местностью, я объездил окрестности верхом. Мой проводник 

по временам указывал мне на кости какой-нибудь коровы, еще покрытые 

остатками шкуры, и замечал при этом: "Вот его работа!" 

Мне стало ясно, что в такой дикой каменистой местности нечего и думать 

преследовать Лобо с собаками и лошадьми. Единственными пригодными 

средствами поэтому оставались капканы и отрава. 

Не стану вдаваться в подробности и описывать всевозможные способы и 

ухищрения, к которым я прибегал, чтобы овладеть этим "волком-оборотнем". 

Не было такой смеси стрихнина, мышьяка и синильной кислоты, которую я не 

испробовал бы как отраву для Лобо. Не было ни одного сорта мяса, которое я 

не употреблял бы как приманку. Но каждый день, отправляясь утром узнать о 

результатах, я убеждался, что все мои усилия оказывались бесплодными. 

Старый король волков был слишком хитер, и я не мог перехитрить его. 

Достаточно привести один пример, чтобы доказать его удивительное чутье. 

По совету одного старого охотника, я растопил немного сыру вместе с 

почечным жиром только что убитой телки; сыр я резал костяным ножом, чтобы 

избежать металлического запаха. Когда смесь остыла, я разделил ее на куски 

и, сделав отверстие в каждом куске, вложил туда большую дозу стрихнина и 

цианистого калия, заключенного в капсулу, не пропускающую никакого запаха. 

Затем я закупорил дыры сыром. Во время этой работы я не снимал перчаток, 

вымоченных в теплой крови телки, и даже старался не дышать на приманку. 

Когда все было готово, я положил приманку в мешок из сыромятной кожи, тоже 

весь вымазанный кровью, и поехал верхом, волоча за собой печень и почки 

быка, привязанные на веревке. Я сделал круг в десять миль, бросая через 

каждые четверть мили по куску приманки, тщательно избегая при этом 

прикасаться к ней руками. 

Лобо появлялся в этой местности в начале каждой недели, а остальное 

время проводил, по-видимому, где-нибудь около подножия Сьерра Гранде. 

Дело было в понедельник, и в тот самый вечер, когда мы уже собирались 

уезжать, я услыхал волчий вой. Один из ковбоев коротко заметил: 

- А, вот и он! Теперь посмотрим, что будет. 

На следующее утро я поспешил вернуться, желая поскорее узнать 

результаты моей хитрости. Я быстро напал на следы хищников во главе с 

Лобо, след которого всегда можно было легко отличить, так как он был 

значительно крупнее следа обычного волка. 

Волки скоро почуяли мясо, которое я волочил за собой. Я убедился, что 

Лобо подошел к первой приманке, обнюхал ее и в конце концов взял приманку. 

Тут я не мог скрыть своей радости. 

- Наконец-то он попался! - воскликнул я. - Скоро я увижу его мертвым. 

И я поскакал вперед, не сводя глаз с больших следов, оставленных его 

лапами в пыли. Они довели меня до того места, где я бросил вторую 

приманку, и я увидел, что она тоже исчезла. 

Как я ликовал при этом! 

Теперь он попался мне! И, вероятно, еще несколько других волков из его 

стаи. 

Но широкий след его лап не исчезал с дороги, и хотя я поднимался на 

стременах и осматривал всю равнину, я нигде не мог разглядеть мертвого 

волка. 

Я поехал дальше по его следу и увидел, что третья приманка тоже 

исчезла, а след вел дальше, к четвертой приманке. И тут я убедился, что 

Лобо не проглотил ни одной из них, а только тащил их в своей пасти и 

затем, сложив в кучу, загрязнил их своими нечистотами, чтобы выразить свое 

полное презрение к моей хитрости. Сделав это, он свернул в другую сторону 

и отправился по своим делам вместе со всей стаей, которую он оберегал так 

бдительно... 

Я привел только один из многих подобных же случаев, убедивших меня, что 

с этим разбойником нельзя справиться посредством отравы. Я выписал капканы 

и, ожидая их прибытия, занялся истреблением обыкновенных волков прерий и 

прочих ее хищных обитателей. 

Однажды мне пришлось наблюдать еще один случай, доказавший 

поразительное лукавство Лобо. Подчиненные ему волки, нередко ради одного 

только развлечения, распугивали и убивали овец, которых они, впрочем, 

очень редко пожирали. Овцы обыкновенно пасутся стадами в несколько тысяч 

голов под наблюдением пастухов. На ночь их загоняют в защищенное место, 

где-нибудь по соседству, и с каждой стороны стада ночует пастух. Овцы 

настолько бестолковы, что малейший пустяк заставляет их бросаться куда 

попало, но все же у них существует твердо укоренившаяся привычка всегда 

следовать за своим вожаком. Пастухи используют эту привычку овец и вводят 

в овечье стадо с полдюжины козлов. Овцы признают превосходство ума этих 

бородачей и, если ночью возникает тревога, собираются вокруг козлов. 

Однажды ночью, в конце ноября, два пастуха были разбужены нападением 

волков. Все стадо сбилось вокруг козлов, которые не отличались ни 

тупостью, ни трусливостью и твердо сохраняли свое место, храбро готовясь к 

отпору. Но - увы! - не простой волк руководил этим нападением. Старый