врагов, как вдруг из окружающей темноты выскочил с глухим ревом большой 

черный шакал. 

Шакалы тотчас же разбежались в разные стороны, кроме одного смельчака, 

который был схвачен этим новым пришельцем и мгновенно обращен в труп. Но - 

о, ужас! - страшный зверь после этого бросился ко мне, и... Бинго, мой 

благородный Бинго, - это он терся о меня своими мохнатыми боками и лизал 

мое похолодевшее лицо! 

- Бинго! Бинго! Старый друг! Принеси мне отвертку! 

Он тотчас же побежал и вернулся, волоча ружье. 

- Нет, Бинго! Принеси отвертку! 

Он опять побежал и принес мой кушак. Но в конце концов он все же принес 

мне отвертку и радостно махал хвостом, оттого что угадал мое желание. 

Протянув свободную руку, я с величайшим трудом отвинтил гайку. Капкан 

раскрылся, и моя рука освободилась, а через минуту и я сам был на свободе. 

Бинго пригнал ко мне лошадь. Медленно пройдясь немного, чтобы восстановить 

кровообращение, я наконец мог сесть в седло. 

Мы отправились домой, сначала тоже медленным шагом, а лотом вскачь. 

Бинго бежал впереди, как настоящий герольд, и громким, торжествующим лаем 

возвестил о нашем возвращении. 

Дома я узнал, что накануне вечером этот удивительный пес очень странно 

вел себя, хотя я никогда не брал его с собой для осмотра капканов. Он 

визжал и не спускал глаз с лесной дороги. Наконец, когда настала ночь, он, 

несмотря на все попытки удержать его, убежал и скрылся в темноте. 

Мой верный старый Бинго! Какой это был странный пес! Его привязанность, 

несомненно, принадлежала мне, а между тем на другой же день он почти не 

удостоил меня взглядом. И таким он оставался до конца. 

Так же до конца он жил волчьей жизнью и всегда отправлялся, согласно 

своей волчьей повадке, отыскивать трупы павших зимой лошадей. Это и было 

его погибелью. Он опять наткнулся на отравленный лошадиный труп и с 

волчьей прожорливостью полакомился им. Затем, в предсмертных муках, он 

притащился, но не к Гордону Райту, а ко мне, к дверям моей хижины. 

На следующий день, возвращаясь домой, я нашел его мертвым на снегу. Он 

оставался до последней минуты моей собакой, и моей помощи он искал - 

напрасно искал! - в минуту предсмертной тоски. 

ЛОБО 

1 

Большая, населенная скотоводами область в северной части Новой Мексики 

называется Куррумпо. Это страна богатых пастбищ, огромных стад, страна 

потоков с чистой, прозрачной водой, впадающих в реку Куррумпо, по имени 

которой названа вся эта местность. И властелином всей этой страны был 

старый серый волк. 

Старый Лобо был гигантским вожаком стаи серых волков, опустошавших 

долину Куррумпо в течение долгих лет. Все пастухи и скотоводы хорошо знали 

его, и где бы он ни появлялся со своей верной стаей, там воцарялся ужас. 

Владельцы стад приходили в отчаяние. Старый Лобо был великаном среди 

других волков, и хитрость его и сила соответствовали его росту. Его ночной 

вой был хорошо известен всем местным жителям. Выл он громче всех других 

волков. Обыкновенный волк мог часами выть вблизи пастушьего лагеря, не 

привлекая к себе внимания, но когда в ущелье раздавался громкий рев 

старого волчьего вожака, пастухами овладевало беспокойство, и они знали, 

что утром им придется услыхать о новых опустошениях в стадах. 

Стая Лобо была невелика. Я никак не мог понять почему. Обыкновенно, 

если какой-нибудь волк достигает выдающегося положения и могущества в 

стае, он привлекает к себе многочисленных сторонников. Но, может быть, 

Лобо имел их лишь столько, сколько ему хотелось иметь; возможно даже, что 

его свирепый нрав препятствовал увеличению стаи. Несомненно одно, что в 

последние годы жизни Лобо его стая состояла всего лишь из пяти волков, 

однако каждый из них пользовался известностью и отличался огромными 

размерами. Один из них, помощник Лобо, был настоящим гигантом. Но даже он 

далеко уступал Лобо в силе и проворстве. 

Многие другие волки этой стаи тоже хорошо были известны. Один из них, 

красивый белый волк, был назван мексиканцами Бланкой. Полагали, что это 

была волчица и, вероятно, подруга Лобо. Другой, желтый волк, отличался 

быстротой бега и, по рассказам, не раз догонял быстроногую антилопу. 

Жизнь этих волков была тесно связана с жизнью скотоводов, которые рады 

были бы их уничтожить. Любой скотовод отдал бы многих молодых быков за 

скальп любого волка из стаи Лобо. Но убить их не удавалось никакими 

способами. Они точно насмехались над всеми охотниками, презирали всякую 

отраву и продолжали, по крайней мере в течение последних пяти лет, взимать 

дань со скотоводов Куррумпо по одной корове каждый день. Согласно такому 

подсчету, волки истребили более двух тысяч животных. Они всегда выбирали 

самых лучших из всего стада. 

Старинное убеждение, что волк постоянно голоден и готов пожирать все 

что угодно, в данном случае было очень далеко от истины, так как эти 

хищники были толсты, упитанны и отличались большой разборчивостью в еде. 

Они никогда не прикасались к животному, умершему естественной смертью, 

больному или грязному и даже пренебрегали теми, которых убивал пастух. 

Обычно они выбирали себе на обед самую нежную часть только что убитой ими 

годовалой телки. Они брезговали старым быком или коровой. Известно также, 

что они не любили баранины, хотя частенько убивали овец ради забавы. 

Однажды ночью в ноябре 1893 года Бланка и желтый волк растерзали двести 

пятьдесят овец и даже не попробовали их мяса. 

Я мог бы привести тут много рассказов о разорительных набегах этой 

стаи. Ежегодно придумывали и испытывали всевозможные новые средства для их 

истребления, но все было напрасно, и они продолжали жить и 

благоденствовать, несмотря на все усилия и ухищрения своих врагов. 

За голову Лобо была назначена огромная премия. Его пробовали отравить,