занятыми. Но он смог бы получить только двадцать хороших лошадей и столько 

же хороших всадников. На большее ему рассчитывать не приходилось. 

Лошадей кормили овсом в течение двух недель до начала охоты. Затем они 

были посланы вперед, и каждому из всадников были даны подробные указания, 

что ему надо делать. Они были на своих местах за сутки до погони. 

В назначенный день Джо отправился вместе с фургоном к источнику 

Антилопы и, остановившись в стороне, в маленькой ложбине, стал дожидаться 

событий. 

Наконец он явился, этот черный, как уголь, жеребец. Он пришел одинокий 

из-за южных песчаных холмов и спокойно спустился к источнику. Он обошел 

его сначала кругом, разнюхивая, не спрятался ли там какой-нибудь враг. 

Затем он подошел к воде в таком месте, где совсем не было тропы, и начал 

пить. 

Джо смотрел на него и желал, чтобы он поглотил как можно больше воды - 

целую бочку. В тот момент, когда мустанг повернулся, чтобы пощипать траву, 

Джо пришпорил свою лошадь. Мустанг услышал стук копыт, увидел всадника и 

умчался. 

Он направился прямо к югу все той же знаменитой развалистой иноходью. 

Расстояние между ним и его преследователем все увеличивалось. Достигнув 

песчаных холмов, он помчался дальше, сохраняя свой правильный шаг. 

Переутомленная лошадь Джо проваливалась в песок на каждом шагу и отставала 

все больше и больше. 

Дальше было ровное место, где лошадь Джо могла несколько наверстать 

потерянное расстояние, но затем начался длинный спуск, по которому лошадь 

не решалась бежать во всю прыть и снова стала отставать. 

Однако Джо продолжал скакать за иноходцем, не щадя ни хлыста, ни шпор. 

Одна миля... другая... третья... И вот уже вдали виднеются скалы Арриды. 

Там Джо ждали свежие лошади, и он с новой энергией помчался дальше. Но 

темная, как ночь, грива, развеваясь по ветру, отдалялась от него все 

больше и больше. 

Вот наконец и ущелье Арриды. Ковбой, карауливший там, спрятался, и 

мустанг пронесся мимо; он вихрем пролетел сначала вниз, потом вверх по 

склону, продолжая бежать все той же неизменной иноходью. 

Джо, вскочив на свежего коня, помчался вниз, потом вверх. Еще и еще 

пришпоривая лошадь, он скакал, скакал и скакал, но не мог сократить 

расстояние ни на один шаг. 

"Га-лумп, га-лумп, га-лумп..." - мерно отбивал копытами иноходец, не 

замедляя шага. Прошел час, другой, третий - и уже недалеко впереди 

показался Аламозо Арройо, где Джо ожидала подстава. Он кричал на свою 

лошадь, он всячески понукал ее. Вороной жеребец мчался как раз к 

намеченному месту, но, не добежав до него последних двух миль, он вдруг, 

точно повинуясь какому-то странному предчувствию, свернул влево. Чувствуя, 

что мустанг ускользает, Джо что есть силы гнал свою измученную лошадь, 

стараясь во что бы то ни стало опередить его. Это была чрезвычайно трудная 

скачка. У Джо прерывалось дыхание. Кожа седла скрипела при каждом прыжке. 

Летя наперерез, Джо как будто начал нагонять иноходца. Тогда он взял ружье 

и стал выпускать пулю за пулей, чтобы поднять клубы пыли, чем наконец 

вынудил иноходца свернуть направо, к переправе. 

И вот они спустились к реке. Мустанг понесся дальше, а Джо соскочил на 

землю. Его лошадь уже окончательно выбилась из сил, проскакав тридцать 

миль, да и сам Джо чувствовал себя не лучше. Глаза у него воспалились от 

едкой пыли, и он, почти ничего не видя перед собой, махнул рукой Тому и 

крикнул, чтобы он перешел вброд через Аламозо и продолжал погоню. 

Новый всадник понесся вскачь на свежей, крепкой лошади вверх и вниз по 

волнистой равнине, а вороной жеребец мчался перед ним. Он весь покрыт был 

пятнами белоснежной пены, а шумное дыхание и бурно вздымавшиеся бока явно 

указывали, что ему тоже приходится нелегко. Но он все-таки продолжал 

мчаться... 

Сначала Том как будто выиграл расстояние, но потом стал отставать. Но 

тут его сменил другой всадник, на свежей лошади. Погоня повернула к 

западу, миновала поселения сурков и продолжалась через чащу мыльной травы 

и кактусов, коловших своими шипами ноги лошадям. 

Вороной жеребец стал гнедым от пота и пыли, но с иноходи не сбился. 

Молодой ковбой хотел заставить свою лошадь перескочить через ров, но 

прыжок не удался, и оба, всадник с лошадью, покатились вниз... Юноша 

уцелел, но лошадь разбилась, и по сию пору труп ее валяется во рву. А 

дикий вороной жеребец несся дальше... 

У ранчо старика Галлего сам Джо, успевший отдохнуть, повел погоню, и не 

прошло и получаса, как он уже гнался по следу иноходца. 

Вдали на западе виднелись горы Карлоса. Там его ждало подкрепление - 

свежие лошади и люди. Зная это, неутомимый всадник постарался повернуть 

погоню к западу. Но иноходец, повинуясь внезапной фантазии, а быть может, 

и внутреннему предчувствию, круто повернул к северу. Его неутомимый 

искусный преследователь продолжал мчаться за ним, крича и подстрекая свою 

лошадь и поднимая выстрелами пыль. 

Черный метеор понесся вниз, по склону холма, и Джо не оставалось 

другого выбора, как только следовать за ним. 

Тут началась самая трудная и мучительная часть погони. Джо, жестокий к 

мустангу, был еще более жесток к своей лошади и к себе. Солнце жгло 

немилосердно, раскаленная степь заволоклась словно дымкой от палящего 

зноя; глаза Джо горели, и губы потрескались от соленой, едкой пыли. А 

охота все продолжалась. Единственный шанс на успех заключался в том, чтобы 

загнать мустанга назад, к большой переправе на реке Аламозо Арройо. 

Впервые за все время погони Джо начал подмечать признаки утомления у 

вороного жеребца. Его хвост и грива уже не развевались, как раньше, и 

короткое расстояние в полмили, отделявшее его от Джо, уменьшилось 

наполовину. Но он все же был впереди и бежал, бежал, бежал все той же 

иноходью... 

Прошел час, прошел другой, а жеребец все бежал. Однако они уже свернули