выслеживать шакалов, уже далеко за полдень отправился снова на охоту. В 

сущности, он мог бы и без помощи дворняжки легко найти нору, так как она 

была всего в каких-нибудь двухстах шагах от того места, где он накануне 

покинул дорожку из белых перьев. 

Джек добрался до цепи маленьких холмов, находившихся шагах в ста от 

норы, и там почти нос к носу столкнулся с шакалом, держащим в пасти 

большого кролика. Шакал сделал прыжок назад в ту самую минуту, когда Джек 

выстрелил из револьвера. А собака, разразившись громким лаем, бросилась 

вперед. 

Джек посылал шакалу вдогонку выстрел за выстрелом, собака гналась за 

ним по пятам, а шакал, к величайшему изумлению Джека, упорно не выпускал 

изо рта кролика. Ни один из выстрелов Джека не попал в цель. Перебравшись 

через холмы, Джек предоставил собаке продолжать преследование, а сам пошел 

искать нору, которая, по его расчету, была где-нибудь поблизости. Джек 

знал, что детеныши еще там: ведь он видел мать, которая несла им пищу. 

Нору он действительно скоро нашел. Он принялся за работу и целый день 

провозился с киркой и заступом, расширяя отверстие норы. По всем признакам 

было видно, что в норе жили шакалы. Полный радостных надежд, Джек все рыл 

и рыл. После нескольких часов тяжелой работы он наконец добрался до конца 

пещеры и... убедился, что она была пуста. Он сначала страшно выругался, 

проклиная свою судьбу, а затем надел свои громадные крепкие кожаные 

рукавицы и принялся обшаривать нору. Вдруг он наткнулся на что-то твердое 

- это оказалась голова его собственного индюка. Вот и все, что он получил 

за свои страдания и муки. 

14 

Тито не теряла времени, пока ее враг ловил свою лошадь. Окончив 

устройство нового жилья, она вернулась в ложбину, устланную ковром белых 

перьев, и на пороге дома была встречена большеголовым детенышем, 

удивительно похожим на нее. Она схватила его за шею и понесла в новую 

берлогу, находившуюся милях в двух от старой. Время от времени она должна 

была выпускать свою ношу из пасти, чтобы отдохнуть самой и дать 

передохнуть маленькому. Остановки эти очень замедляли переселение. 

Переноска маленьких продолжалась несколько часов. Тито не позволила 

Оседланному перенести ни одного детеныша - вероятно, потому, что он был 

слишком неловок. 

Начиная с самого крепкого и большого, все детеныши были перенесены по 

очереди, и после полудня в старом доме оставался только слабенький 

баловень матери. Тито не только проработала всю ночь, роя нору, но сделала 

за утро около тридцати миль, причем половину этого расстояния она 

пробежала с тяжелой ношей в зубах. Но ей было рано думать об отдыхе. Когда 

она выходила из пещеры, держа последнего детеныша в зубах, на вершине того 

самого холмика, где была ее старая нора, появилась собака, а немного 

позади - Джек. 

Как стрела, полетела Тито, крепко держа своего детеныша, и так же 

стремительно бросилась за нею собака. 

Выстрелы револьвера гремели за нею непрерывно, но ни одна пуля не 

задела ее. Тито перелетела через гребень холма - теперь пуля уже не могла 

настигнуть ее. Усталая Тито со своим детенышем мчалась впереди, а 

громадная разъяренная собака - во всю прыть за нею. 

Если бы Тито не была так утомлена и бежала бы налегке, она скоро 

оставила бы далеко позади своего преследователя, но теперь собака, 

свирепея, начинала настигать свою жертву. Тито призвала на помощь свои 

последние силы, стрелой взлетела на холмик и затем, выиграв небольшое 

расстояние, спустилась снова в долину, где густая трава несколько 

замедляла ее бег. Но вот опять она очутилась на совсем открытой равнине, и 

охотник, оставшийся далеко позади, снова увидел ее и начал стрелять с еще 

большим ожесточением. Правда, пули только взрывали землю и поднимали пыль, 

но Тито все же приходилось постоянно менять направление, чтобы избегнуть 

их. Таким образом она теряла драгоценное время, между тем как собаку звуки 

выстрелов только подгоняли. Охотник узнал Тито. Он видел, что она все еще 

держит в зубах кролика, и удивлялся ее странному упорству. "Почему она не 

бросит эту лишнюю тяжесть, когда дело идет о ее жизни?" - думал он. 

Внезапно перед Тито открылась ложбинка. Усталая, с тяжелой ношей в 

зубах, она не решилась перепрыгнуть через нее, а обежала кругом. Но собака 

не успела еще устать и легко перескочила через препятствие. Теперь 

расстояние между ними сократилось вдвое. Тито неслась все вперед, стараясь 

держать своего детеныша повыше, над колючими иглами кустарников. Но при 

этом она держала его так крепко, что беспомощный детеныш начал задыхаться 

в ее пасти. Бежать долго с такой тяжестью Тито была уже не в силах. Она 

хотела крикнуть, призвать на помощь, но шерстяной комок во рту заглушал ее 

голос. Детеныш задыхался, и когда Тито попробовала держать его немного 

послабее, он дернулся и вдруг упал в траву, во власть безжалостной собаки. 

Тито была гораздо меньше собаки. В другое время она, конечно, 

испугалась бы, но теперь она думала только о спасении своего детеныша. 

Когда собака прыгнула, чтобы схватить его, Тито выросла между ними и 

замерла. Вставшая дыбом шерсть и оскаленные зубы ее говорили, что она 

решила спасти жизнь своего детеныша какой угодно ценой. Собака не 

отличалась храбростью, и только сознание, что она крупнее врага и что 

сзади нее находится человек, ободряло ее. Но человек был еще далеко. 

Первое нападение на дрожащего маленького детеныша было отбито, и Тито, 

воспользовавшись передышкой, громко позвала на помощь. Эхо подхватило этот 

вопль, так что Джек не мог разобрать, откуда он доносится. Но зато был 

некто другой, кто услышал этот клич и понял его. Собака снова прыгнула на 

детеныша, и снова мать отразила прыжок своим собственным телом. Они