припадала к земле и таким образом избавлялась от аркана. 

Но когда Тито настолько наловчилась, что поймать ее стало невозможно, 

жестокий мальчишка придумал новое развлечение. Он достал большой капкан 

для лисиц, врыл его в землю у самой конуры и сверху прикрыл разными 

объедками. Через некоторое время Тито, привлеченная запахом пищи, 

осторожно подкралась к приманке и одной ногой попала в капкан. Мальчик 

наблюдал за нею из укромного местечка. Он издал боевой индейский клич и 

бросился к ней. Он накинул на Тито свое лассо и с помощью младшего брата, 

своего способного ученика, высвободил ее из капкана прежде, чем старшие 

открыли его проделку. 

Два-три подобных опыта внушили Тито смертельный страх перед капканами. 

Она скоро научилась узнавать запах стали и избегала капканов, несмотря на 

то что Линкольн чрезвычайно искусно закапывал их в землю. 

Тито сидела на цепи. Однажды цепь распалась, и Тито попыталась бежать. 

Нерешительными шагами вышла она из своей конуры, волоча за собой цепь. Но 

один из рабочих увидел Тито и выстрелил в нее мелкой дробью. Ожог и 

нежданная боль заставили ее сейчас же вернуться в единственное убежище - 

конуру. 

Тито снова посадили на цепь. Теперь Тито знала, что следует бояться не 

только капканов, но и ружей. 

Скоро она узнала, что есть и другие опасности. 

Линкольн не раз слыхал от взрослых, что шакалов часто уничтожают 

отравой. Ему пришло в голову проделать опыт над Тито. 

Добыть стрихнин [сильный яд, которым пользовались для истребления 

хищных животных] было трудно - взрослые его слишком тщательно прятали. И 

вот Линкольн достал крысиной отравы и дал ее Тито в куске мяса. Стоя у 

конуры, он спокойно ждал, чем кончится его опыт, как профессор химии, 

приступающий к новому исследованию. 

Тито понюхала мясо. Всякую вещь необходимо прежде всего проверить 

носом. Носу пища показалась подозрительной - он различал в ней три запаха: 

мяса, человеческих рук и еще чего-то незнакомого. Так как это незнакомое 

не пахло ни капканом, ни порохом, Тито решила съесть мясо. Но через 

несколько минут после того, как она проглотила кусок, у нее сильно заболел 

живот, а потом с ней сделались судороги. Сильным напряжением воли она 

заставила себя отрыгнуть отравленное мясо. 

После этого она с жадностью набросилась на какую-то траву и проглотила 

несколько стебельков. Не прошло и часа, как она совсем поправилась. 

Линкольн закатил ей такую дозу яда, которая могла бы убить целую дюжину 

волков. Если бы он дал ей меньше, она, вероятно, почувствовала бы боль в 

желудке слишком поздно и не успела бы отрыгнуть отраву. 

С того времени Тито навсегда запомнила особенный запах крысиной отравы, 

от которой бывает так больно. 

Кроме того, Тито научилась пользоваться травами - целебным средством, 

которое природа почти повсюду заготовила для нее. С тех пор как только она 

чувствовала боль, она бросалась искать траву. 

Спустя некоторое время один родственник прислал в подарок Линкольну 

бультерьера. Собака доставила много радости Линкольну и много горя шакалу. 

Мальчик постоянно натравливал на Тито свирепого бультерьера. Тито еще 

тверже запомнила, что в случае опасности лучше всего тихо и скромно лежать 

на земле. 

Но не думайте, что Тито всегда была тиха и скромна. Она научилась 

огрызаться. Она охотилась на цыплят, бродивших по двору. Притворяясь 

спящей, она незаметно следила за ними и, когда они подходили к самой 

конуре, внезапно набрасывалась на них и хватала самого неосторожного 

цыпленка. 

В довершение всего, она раздражала людей своим пением: пела она по 

утрам и по вечерам. 

За эту страсть ее много раз били. Как только хлопнет дверь или 

форточка, Тито переставала петь и удирала в конуру. Она знала, что вслед 

за стуком в нее полетит палка, или камень, или заряд мелкой дроби. С 

каждым днем все больше рос ее ужас перед людьми и ружьями. 

Почему она любила петь, никому не известно. Песня ее состояла из 

отрывистого лая и жалобных воплей. Все собаки сочувственно отвечали на ее 

пение, а однажды даже дикий шакал отозвался из-за далеких холмов. Обычно 

Тито пела в сумерках и на заре, но иногда и в лунную ночь она заливалась 

воем, заслышав какой-нибудь внезапный шум. 

В самой глубине своей конуры Тито запрятала маленькую кучку костей, а 

перед конурой зарыла в землю несколько кусков мяса. Это были запасы на 

случай голодовки. Она прекрасно помнила, где лежат ее сокровища. 

Если она замечала, что люди узнавали, где зарыты ее запасы, она при 

первой возможности зарывала их в другое место. 

Прошел год с тех пор, как Тито попала в неволю. За это время она совсем 

выросла и приобрела много опыта, за который ее дикие сородичи нередко 

расплачивались жизнью. Тито познакомилась с капканами и ружьями и 

научилась бояться их. Она навсегда запомнила, как пахнет ядовитая приманка 

и что надо делать, если нечаянно проглотишь отравленное мясо. Она поняла, 

что ее вечерние и утренние песни должны быть как можно короче. Она 

научилась ненавидеть и бояться собак. А тверже всего она запомнила 

правило: когда опасность близка, приникни к земле, ничего не делай и не 

шевелись, чтобы тебя не заметили. 

Тито была уже взрослой, когда хозяин фермы купил двух чистокровных 

борзых. Он думал с их помощью истребить последних шакалов, которые еще 

нападали на стада в окрестностях фермы. 

Для того чтобы испытать своих новых борзых, он решил натравить их на 

Тито. Ее посадили в ящик и вывезли в степь. Там ее выпустили на свободу и 

сейчас же вслед за ней спустили с цепи борзых. Тито помчалась со всех ног, 

подгоняемая криками людей и лаем собак. Борзые летели следом. Спасения для 

Тито не было. Через минуту собаки должны были настичь и разорвать ее. Но 

вдруг Тито остановилась, повернула и пошла навстречу собакам, приветливо