для своей постели. Но она нашла нечто их заменяющее, чем лишний раз 

доказала свою любовь ко всему новому. На площади была стоянка экипажей. 

Вокруг лошадей на мостовой постоянно валялся конский волос, который мог 

служить хорошей подстилкой. Это была превосходная мысль, и наша 

неунывающая парочка с отменным усердием принялась за собирание конских 

волос, по два и по три сразу. Возможно, что гнездо другой породы воробьев 

в одном из парков внушило им эту мысль. Эта порода - Чиппи - всегда 

пользуется конским волосом для подстилки и устраивает внутри гнезда 

настоящий пружинный матрац из свернутых волос. Дело хорошее, но надо уметь 

за него взяться. Все было бы хорошо, если бы наши воробьи предварительно 

научились, как обращаться с волосом. Когда Чиппи собирает волосы, он 

никогда не берет больше одного сразу и при этом осторожно поднимает его за 

конец, зная, что волос, кажущийся таким безобидным, бывает и опасным. Наши 

воробьи привыкли иметь дело только с соломинками. Бидди схватывала волос у 

середины и, находя его слишком длинным, перебирала клювом на несколько 

дюймов дальше. 

В большинстве случаев от этого получалась большая петля из волоса над 

ее головой или под клювом. Но это было очень удобно для нее при полете и 

первое время не приносило ей вреда, хотя любой Чиппи, наверно, содрогнулся 

бы при виде этой грозной петли. 

Наступил последний день устройства их жилища. Бидди по-своему дала 

понять Рэнди, что больше ничего не нужно приносить. С оживлением и 

гордостью она заканчивала уборку и прилаживала на место последний волос, в 

то время как Рэнди распевал свои лучшие песенки, усевшись на голове одной 

из садовых статуй. Вдруг громкое, тревожное чириканье поразило его слух. 

Он посмотрел по направлению к дому и увидел, что Бидди барахтается в 

гнезде без всякой видимой причины и безуспешно старается вырваться из него 

наружу. Ее голова попала в одну из опасных волосяных петель, сделанных ею 

самой, петля затянулась, и она оказалась пойманной. Чем больше она 

барахталась, стараясь высвободиться, тем туже затягивалась петля. 

Рэнди доказал теперь, как глубока была его привязанность к своенравной 

маленькой подруге. Он пришел в страшное волнение и с громким чириканьем 

полетел на помощь. Пытаясь ее освободить, он стал тянуть ее за лапку, но 

это только ухудшило дело. Все их усилия были напрасны и лишь прибавляли 

новые узлы и петли. Остальные волосы, лежавшие в гнезде, казалось, 

присоединились к заговору; они спутывались и переплетались, затягивая еще 

больше несчастную жертву. И вскоре дети, собравшиеся внизу, в парке, с 

удивлением разглядывали висевший наверху комочек перьев, растрепанный и 

неподвижный, - все, что осталось от шумливой, предприимчивой Бидди. 

Бедный Рэнди был глубокого огорчен. Соседи-воробьи собрались на тревогу 

и присоединились к его крику, но тоже не могли помочь. Теперь они опять 

разлетелись по своим домам, а Рэнди продолжал прыгать вокруг или тихо 

сидеть на месте с опущенными крыльями. Долго еще он не мог примириться с 

мыслью, что его подруга мертва, и весь день старался чем-нибудь ее 

заинтересовать и вовлечь в их обычную жизнь. Ночь он провел в одиночестве 

на дереве, а чуть забрезжило утро, он уже опять носился, чирикая и 

распевая, вокруг гнезда, с края которого на злополучном конском волосе 

висела его Бидди, молчаливая и окоченевшая. 

6 

Рэнди никогда не был так осторожен, как остальные воробьи. Воспитанный 

вместе с канарейками, он не был приучен к осторожности. Он не боялся ни 

детей, ни экипажей. Теперь это его свойство еще усилилось, потому что он 

был угнетен и опечален. В тот же самый день, разыскивая себе пищу, он не 

успел вовремя отскочить от посыльного-велосипедиста и попал хвостом под 

колесо велосипеда. При попытке вырваться хотя бы ценою потери хвоста его 

правое крыло очутилось под задним колесом. Посыльный промчался дальше, а 

Рэнди со сломанным крылом стал метаться и прыгать в сторону окаймляющих 

аллею деревьев. Тут его поймала маленькая девочка. Она взяла его домой, 

посадила в клетку и с самой неуместной, по мнению ее братьев, нежностью 

принялась за ним ухаживать. Выздоравливая, он в один прекрасный день 

привел всех в изумление своими канареечными трелями. 

Об этом узнал один газетный репортер. В газете появилась о Рэнди 

заметка. Заметка эта попалась парикмахеру. Парикмахер явился с несколькими 

свидетелями, восстановил свои права на диковинную птицу и получил Рэнди 

обратно. 

Итак, Рэнди снова в клетке, его тщательно берегут и откармливают, он 

снова - первое лицо в этом маленьком мире. Он вовсе не чувствует себя 

несчастным. Он все-таки никогда не был настоящей дикой птицей. На свободе 

он очутился совершенно случайно. Случай его свел с Бидди. Их короткая 

совместная жизнь была полна тревог и случайностей. Случайность погубила 

ее, и другая случайность вернула его в клетку. Жизнь в клетке, спокойная и 

бедная событиями, дала ему теперь возможность развивать свои музыкальные 

способности. Здесь, бок о бок со своими старыми учителями и воспитателями, 

он живет, словно в консерватории. 

Иногда, предоставленный самому себе, он начинает развлекаться 

постройкой гнезда из прутиков, но с виноватым видом оставляет этот угол 

клетки, когда видит, что кто-нибудь подходит к ней. Если ему подбросить 

несколько перьев, он сначала прилаживает их к гнезду, но на следующее утро 

они неизменно оказываются выброшенными на пол. 

Эти упорные попытки строительства возбудили догадку, что он нуждается в 

подруге, и на выбор ему подсаживали в клетку разных птиц, но результат 

получался неблагоприятный. Всякий раз требовалось быстрое вмешательство, 

чтобы предотвратить кровопролитие и спасти птицу, предназначенную ему в 

невесты. Наконец эти опыты прекратились, так как было очевидно, что певец