прыгнула внутрь, потом выскочила и посмотрела сверху на кучу веток, 

лежащую на земле. Затем снова вошла и появилась опять на пороге с 

крошечной веточкой, видимо, забытой Рэнди, бросила ее и с удовольствием 

следила, как она падала вниз, на кучу. После долгой беготни внутрь домика 

и обратно оба улетели вместе и вскоре вернулись: Бидди - с пучком сена в 

клюве, а Рэнди - с соломинкой. Все это было внесено внутрь домика и, 

вероятно, прилажено на место по всем правилам строительного искусства. 

Потом они опять отправились за сеном, после чего Бидди осталась в домике 

устраиваться, пока Рэнди приносил сено, пучок за пучком, и только изредка, 

когда он слишком медлил, она сама отправлялась за ношей. 

Наконец-то мне представился удобный случай испытать их вкусы. Я 

разложил на балконе, вблизи от птичьего домика, тридцать коротких тесемок 

и лент. Пятнадцать из них были самого обыкновенного вида лоскутки, восемь 

- из более роскошного материала и семь - из яркого шелка. Каждый светлый 

лоскуток чередовался с темным. Бидди первая заметила эту выставку. Она 

слетела вниз, осмотрела ее со всех сторон левым глазом, правым глазом, 

потом решила" что не стоит ничего трогать. Но тут подоспел Рэнди: ему, как 

бывшей комнатной птице, все это было знакомо. Он попрыгал в одну сторону, 

затем в другую, тронул один лоскуток, отскочил назад, снова приблизился, 

поклевал там и сям и наконец схватил свою добычу и улетел с нею. Затем 

опять прилетела Бидди, и на этот раз оба унесли по лоскутку. Предпочтение 

оказывалось только темным лоскуткам, но когда они кончились, Бидди 

подобрала несколько более светлых лент. А самые яркие так и остались 

нетронутыми. 

Гнездо было уже наполовину готово, когда Рэнди еще раз сделал попытку 

принести прутик. Но через мгновение прутик был сброшен вниз, на кучу, а 

Бидди победоносно глядела ему вслед. Бедный Рэнди! Никакого снисхождения к 

его слабости. Все чудесные прутики были выброшены! У его матери было 

гнездо, сплетенное из прутиков, - великолепное гнездо! Однако он вынужден 

был покориться. Теперь в домике ничего не осталось, кроме соломинок и 

сена, - ни одной палочки, а только мягкие материалы. И он подчинился 

этому: свобода ежедневно давала ему уроки подчинения. Раньше он думал, что 

весь мир заключается в парикмахерской, а он, Рэнди, - самый важный из 

живущих в этом мире существ. Но теперь оба эти представления рушились. 

Бидди находила, что его воспитание имело весьма существенные пробелы в 

практическом отношении, и ей на каждом шагу приходилось заново его учить. 

Когда гнездо было на две трети закончено, Бидди, затеи которой были 

поистине великолепны, стала откуда-то приносить большие мягкие перья. Но 

теперь Рэнди нашел, что это заходит слишком далеко и нужно поставить 

какой-нибудь предел. 

Ему не понравилась постель из перьев, которых не было в его первой 

колыбели, и он занялся выбрасыванием неприятных ему постельных 

принадлежностей. Бидди подоспела как раз вовремя с новой ношей, чтобы 

увидеть принесенные еще раньше перья вылетающими из домика вниз, на кучу 

веток. Она бросилась за ними, схватила их еще в воздухе и вернулась 

навстречу своему господину, показавшемуся из дверей с новым пучком 

злополучных перьев. И так они остановились, смотря друг на друга и громко 

чирикая, оба с клювами, полными перьев, и с сердцами, полными взаимной 

обиды. 

Сначала разыгралась бурная сцена, во время которой перья то вносили в 

домик, то выбрасывали прочь или они летели по саду, гонимые ветром. Потом 

наступило затишье, а на следующий день все перья были водворены обратно в 

гнездо. Каким образом они пришли к соглашению, навсегда останется тайной. 

Во всяком случае, большую часть работы выполнил сам Рэнди и не успокоился, 

пока ящик не был набит самыми большими и мягкими из перьев. 

Супруги обыкновенно держались вместе, но как-то раз Бидди улетела и 

долго не возвращалась. Рэнди посмотрел вокруг, почирикал, взглянул вверх, 

потом вниз и увидел опять кучу прутиков, на собирание которых он столько 

затратил труда. Чудесные прутики, совсем как в той колыбельке, где он 

родился! Рэнди слетел вниз. Замечательная веточка с развилиной все еще 

лежала на месте, и соблазн был непреодолим. Рэнди схватил ее и поспешил с 

ней к гнезду, потом залез внутрь. С этой веточкой всегда было трудно 

обращаться, она зацеплялась развилиной за дверь. Но ему так часто 

приходилось последнее время протаскивать ее внутрь, что он уже знал, как 

лучше поступить. Провозившись с ней внутри с полминуты, он выпорхнул опять 

наружу, гордо посмотрел вокруг, почистил себе перья, встряхнулся, затем 

пропел свою канареечную песню несколько раз с начала до конца и с самым 

счастливым видом взял несколько новых нот. 

Когда Бидди прилетела с перьями, он предусмотрительно помог водворить 

их на место. Гнездо было готово. 

Двумя днями позже я поднялся к гнезду и нашел там яйцо. Воробьи видели, 

как я влезал, но не носились с криком над головой, как поступает 

большинство птиц, а, отлетев на почтительное расстояние, тревожно следили 

за мной из-за дымовой трубы. 

На третий день внутри домика началось какое-то движение, послышалась 

сдержанная борьба, чириканье, и два-три раза птичий хвост показывался из 

дверей, как будто обладатель его пятился назад, таща что-то. Наконец 

обладатель хвоста вылез наружу настолько, что в нем уже можно было узнать 

Бидди. И снова ее втянули внутрь. Очевидно, происходила какая-то семейная 

ссора. Все это было совершенно необъяснимо, пока Бидди наконец не 

выбралась наружу и не вытащила любимую ветку Рэнди, которую она тотчас с 

презрением швырнула вниз. Она нашла ее в своей постели, куда он ее 

запрятал. 

Вот из-за чего они ссорились! Но мне непонятно было, как она могла