Через час он увидит знакомые горы. Вот он уже пролетает над ними. Быстро 

бегущие навстречу родные места вливали в него новую силу. Домой! домой! - 

без слов пело его сердце. Как умирающий от жажды путник глядит на едва 

заметные вдали верхушки пальм, так его блестящие глаза с надеждой 

всматривались в отдаленный дым Манхэттена [Манхэттен - остров, на котором 

стоит город Нью-Йорк]. 

С гребня гор сорвался сокол-голубятник. Быстрейший из хищников, гордый 

своей силой, гордый своими крыльями, он радовался достойной добыче. Немало 

голубей попало в его гнездо, и он плыл теперь по ветру, паря, сберегая 

силы, выжидая удобного мгновения. О, как точно он выбрал это мгновение! 

Вниз, вниз ринулся он, мелькнув, как стрела. Ни дикая утка, ни коршун не 

могли бы увернуться от него, потому что это был сокол. 

Лети обратно, голубь! О, голубь, спасайся, обогни опасные горы! 

Свернул ли голубь с пути? Нет, так как то был Арно. Домой, домой, 

домой! Ни о чем другом он не думал. Спасаясь от сокола, он только быстрее 

летел. Сокол ринулся - ринулся на это сверкающее пятнышко - и возвратился 

ни с чем. Арно между тем прорезал воздух долины, как камень, пущенный из 

пращи: сперва белокрылая птица, затем пятно с трепещущим сиянием - и 

вскоре ничтожная точка. Дальше, вдоль милой долины Гудзона, знакомой ему 

большой дороги... Прошло уже два года с тех пор, как он видел ее. Теперь 

он несется ниже. С севера поднялся ветерок и рябит под ним реку. Домой, 

домой, домой!.. Уже встают перед ним городские башни. Домой, домой! Нужно 

держаться низко, так как поднялся ветер. 

Низко! Увы, он летел слишком низко! Какой злой дух спрятал охотника за 

верхушкой этого холма? Что за бес указал ему белое мелькающее пятнышко, 

выплывающее из лазури навстречу северу? О, Арно, Арно, несущийся так 

низко, не забывай о стрелке! Слишком, слишком низко ты проносишься над 

этим холмом. Слишком низко. 

Вспышка, треск! - и смертоносный град настиг Арно; настиг, изувечил, но 

не сбил с пути. Мелькающие крылья уронили сломанные расписные перья, 

медленно опустившиеся на землю. "Ноль" от его морского рекорда исчез. 

Теперь уже он показывал не 210, а 21 милю. О, постыдный грабеж! На груди 

расплылось темное пятно, но Арно не сдавался. Домой, домой! Опасность 

осталась позади. Домой, все домой, так же прямо, как и прежде. 

Но чудесная скорость теперь уменьшилась: в минуту уже не выходило мили, 

и ветер поднимал непривычный шум в истрепанных крыльях. Пятно на груди 

гласило о надломленной силе, но Арно все летел вперед. Дом, дом виднелся 

уже вдали, и боль в груди была позабыта. Высокие башни города ясно 

вырисовывались перед его дальнозоркими глазами, в то время как он скользил 

близ утесов Джерси. Вперед, вперед! Крыло может ослабеть и глаз 

померкнуть, но любовь к родине все растет и растет. 

Он пролетел над высоким палисадом, насаженным для защиты от ветра, над 

сверкающей водой, над деревьями и под гнездом соколов-голубятников, 

разбойничьей твердыней на скале, где сидели большие угрюмые хищники. Зорко 

присматриваясь, похожие на пиратов в черных масках, они подметили 

приближение голубя. Арно знал их издавна. Много недоставленных посланий 

нашло приют в этом гнезде, много расписных перьев, трепеща, опустилось с 

него на землю. Но Арно уже не раз тягался с ними и продолжал теперь свой 

путь, как бывало, - вперед, вперед, быстро, но все же не так быстро, как 

прежде. Смертоносное ружье подорвало его силы, убавило его скорость. 

Вперед, вперед! Соколы, выждав время, слетели, как две стрелы. Они ловили 

ослабевшего, усталого голубка. 

К чему описывать погоню? К чему изображать отчаяние отважного сердечка? 

Он уже видел свой дом... В одну минуту все было окончено. Голубятники 

визжали от радости. Визжа в воздухе, они взвились на свою скалу, держа в 

когтях голубиное тельце - все, что осталось от бесстрашного маленького 

Арно. 

Там, на скале, клювы и когти пиратов окрасились кровью героя. 

Несравненные крылья были изорваны в клочья, и летопись их разметана по 

камням. Там они лежали на солнце, пока сами убийцы не были убиты и 

твердыня их не опустошена. 

И судьба бесподобной птицы так и осталась бы безвестной, если бы в 

хламе и соре пиратского гнезда случайно не обнаружили серебряное кольцо - 

священный орден первоклассного почтового голубя, на котором красовалась 

многозначительная надпись: "Арно. 2590 С". 

УЛИЧНЫЙ ПЕВЕЦ 

1 

Какая оживленная маленькая толпа! Сколько волненья и трескотни! 

Несколько воробьев, порхающих с места на место и прыгающих друг около 

друга посреди водосточного желоба. В центре этой толпы, когда она немного 

рассеивается, можно видеть причину всей сумятицы: маленькую воробьиху, 

отчаянно, с негодованием защищающуюся от своих назойливых поклонников. 

Воробьи, по-видимому, ухаживают за ней, но их манеры так грубы, что с 

первого взгляда это ухаживание можно принять за расправу. Они треплют и 

щиплют ее самым жестоким образом, не причиняя ей, впрочем, как можно 

заметить, никакого серьезного вреда. А у нее самой одно только желание: 

избавиться от своих мучителей. Она бы убила их всех без всякого сожаления, 

если б только могла. 

Совершенно ясно, что, как бы они ни ухаживали, она ни к кому из них не 

чувствует симпатии. И вот, постаравшись убедить их в этом, насколько 

возможно, при помощи своего клюва, она пользуется легкой заминкой среди 

соперников и улетает на ближайшую водосточную трубу. При этом на одном из 

ее крыльев становятся видны белые перышки, отличающие ее от других и 

делающие ее особенно привлекательной. 

2 

Воробей-самец, гордый своим черным галстуком и белым воротничком, был 

очень занят. Он усердно работал над достройкой птичьего домика, 

поставленного детьми в саду. Он был во многих отношениях выдающейся