— Нет! 

Она, как ребенок, радовалась победе над женихом. И по-прежнему что-то напевала себе под нос, когда мы спускались в долину Уошо к голубеющей перед нами темноте и огням Рино, сверкающим и агрессивным, как бриллианты в диадеме пьяной княгини. 

Для небольшого Рино характерна большая и простоватая толерантность. Здесь, в отличие от других городов мира, нет деления на уважаемых и неуважаемых граждан. Домохозяйки в очках в металлической оправе, красивые разведенные дамы с востока, солдаты, ковбои, судьи, индейцы и бродяги — все сталкиваются друг с другом на оживленных улицах. Все едят в одни и тех же ресторанах, пьют в одних и тех же барах, бросают одни и те же серебряные доллары на те же самые игорные столы. Можно быть богачом в Рино и все потерять, можно быть бедняком и выиграть. Никто не остается на пьедестале или на дне достаточно долго, чтобы форма успела застыть. Потому это такой интересный город. 

Лорен свернула на Вирджиния-стрит под ярко освещенной надписью, оповещающей, что это уже «Рино, самый большой маленький город в мире». Мы миновали Пэлис-клуб и подъехали к величественному зданию с большой неоновой вывеской «Клуб Чака». 

Мы припарковались и вышли из машины. Клуб Чака, хотя он был открыт недавно, напоминал другие заведения такого рода — Клуб Гарольда или Бэнк-клуб. У него были даже собственные бездомные собаки, лежащие вытянувшись на пороге в надежде, что, подобно знаменитому Кэрли, сделают карьеру и станут талисманами, которым суеверные игроки будут давать вкусные кости. Мы перешагнули через них и окунулись в поток света, дыма и шума разговоров. 

Субботний вечер был в разгаре. Под низким зеркальным потолком женщины-крупье с бантами в причудливых прическах раздавали карты элегантным матронам и индейцам на зеленом сукне столов для игры в баккара. В одном из углов со скрипом вращалось колесо фортуны. Кто-то громко объявлял результат игры, в то время как не интересующиеся этим штатские и военные, полные напряжения, торчали у столов для игры в кости. Вечерние платья, лохмотья, форма, смокинги,— все это перемешивалось без всякого выбора, а каждый или каждая из присутствующих боролись друг с другом, стараясь добиться успеха по своей системе. 

Я почти забыл, что Лорен, как одна из самых богатых женщин в мире, была известна во всех Штатах. Ее появление вместе с Айрис было сенсацией даже для этой озабоченной толпы. Когда мы миновали лабиринт столов, почти не было человека, который бы не обернулся, не посмотрел и не прошептал какое-либо замечание. Лорен, привыкшая к этому, совершенно не отдавала себе отчета в том, какое любогштство она пробуждает, и относилась к этому с полнейшим равнодушием. Айрис старалась себя вести с такой же беззаботностью. Однако Дороти, которая также привлекала к себе внимание толпы, реагировала совсем по-другому. На похотливые мужские взгляды она отвечала принятием соблазнительной позы и покачиванием бедер, так что я опасался, что она вот-вот что нибудь потеряет из своего гардероба. 

Лорен как раз начала говорить: «Интересно, где остальная часть нашей компании?»—когда вошла группа из второго автомобиля: Френч, князь и княгиня Лагуно и Билл Фландерс, ковыляющий на своем костыле. Лорен помахала им. Они подошли с кислыми минами — наверняка их поездка прошла в таком же мрачном настроении, как наша. 

Френч, с видом, явно свидетельствующим о том, что эта атмосфера не подходит для его невинной невесты, сказал: 

— У Чака и Мими прокололась шина. Мы опередили их. С минуты на минуту они будут здесь. 

— Прекрасно. — Лорен посмотрела на угрюмые лица с чарующей улыбкой, которая явно говорила, что все мы должны зарыть наши томагавки.— Будем развлекаться, любимые. Ведь нет ничего лучше на свете, чем развлечение. Сначала выпьем. 

Она провела нас в шумный бар, где пиво лилось рекой, заказала всем выпивку, оставляя сдачу с двадцати долларов радостно улыбающемуся бармену. Сама она выпила большой бокал кока-колы. 

— А теперь каждый делает то, что ему хочется. Так будет веселее. Я иду играть в рулетку.— Она взяла под руку своего сводного брата.— Пойдем, Уолтер. Ты старый скряга и считаешь азарт грехом. Но ты принесешь мне удачу. Я это чувствую. Дороти,— другой рукой она обняла миссис Фландерс,— в тебе есть что-то монументальное. Думаю, что ты тоже принесешь мне удачу. Мое любимое число — одиннадцать. Оно должно выпасть, в этом я абсолютно уверена. 

Айрис, сжимая в руке свою копилку, улыбнулась мне, словно просила прощения, и прошла мимо рулетки, чтобы добраться до игрального автомата, где ставкой было полдоллара. Остальная часть компании вообще не проявляла желания «развлекаться» в стиле Лорен, но, старательно игнорируя друг друга, двинулась вслед за нашей хозяйкой. 

Стол для игры в рулетку был осажден толпой, однако игроки расступились, как Красное море, чтобы дать место Лорен Плейджел. Она вытащила из своей забавной сумочки стодолларовую банкноту и бросила ее привлекательной крупье, приветствуя ту, как старую приятельницу. Билл Фландерс проложил себе дорогу к столу между Дороти и Френчем. Супруги Викофф, хотя и избегали смотреть друг другу в глаза, держались вместе и пошли за ним. Князь Лагуно встал за спиной Дороти. Все сбились в тесную группу. 

Колесо начало вращаться. Зеленая столешница с черными и красными номерами весело заполнилась коричневыми, желтыми и голубыми жетонами. Лорен получила горсть коричневых пятидолларовых жетонов. Несколько из них она толкнула в сторону Дороти. 

— На счастье, любимая. Дай парочку Уолтеру. Ему станет легче, если он будет чуточку смелее. 

Дороти алчно загребла жетоны, а Френч наблюдал эту сцену с явным неодобрением. 

— Ставим на одиннадцать, мои ангелочки,— объявила Лорен. 

Ее рука заколебалась над столбиком жетонов. Кто-то крикнул: «Лорен!» Она отвернулась от стола. Чак Доусон и Мими Барнетт проталкивались к нам сквозь толпу индейцев, богатых вдов, китайцев и солдат. За ними следовал какой-то незнакомый мужчина. Чак, гордо ступая среди дружеских приветствий, похлопываний по спине и жадных взглядов разведенных женщин, проклады-