— О'кей,— сказал я.— И еще одно. В тот вечер, когда вы обыскали комнату Дороти, вы не взяли больше ничего, кроме письма мужа? 

— Я нашла еще одно письмо, то, которое Лагуно написал Дороти.— В глазах Флер появилось выражение неуверенности.— Может, с моей стороны отвратительно, что я просунула это письмо под дверь Дженет, однако я считала, что она должна его увидеть. 

— Кроме этих двух писем, вы больше ничего не взяли? 

— Нет. 

— Вы уверены? Ни одного пусть даже мелкого предмета, который может вам казаться незначительным? 

Она беспокойно пошевелилась. 

— Я уверена, что нет, лейтенант. Вы хотите... Я улыбнулся и похлопал ее по руке. . 

— Пожалуйста, не волнуйтесь. Не мучьте вашу разбитую голову. 

К нам подошли Айрис и Викофф. Когда Айрис что-то говорила Флер, Викофф взял жену за руку и смотрел на нее с таким обожанием, словно ожидал увидеть вокруг ее головы нимб. 

Мы вышли. В коридоре Айрис заговорила первой: 

— Только Лагуно знал, что она возьмет автомобиль. 

— Только Лагуно и Фландерс. 

— Но это не мог быть Фландерс. Он безногий — как он мог быстро пойти в гараж, а потом манипулировать под автомобилем? 

— Да,— признал я ее правоту,— наверняка не мог. 

Когда мы спустились в холл, остальная часть компании уже собралась к ужину. Я подошел к Уолтеру. Мы хотели сообщить Лорен о нашем решении после ужина, а затем вызвать полицию. 

По каким-то лишь ей известным причинам Лорен решила, что сегодня мы будем ужинать при свечах. Свечи вроде бы создают уютную атмосферу. Но это было невозможно в ультрасовременной столовой. Дрожащие лучи света бросали на наши лица неправдоподобный блеск. 

Это был один из наиболее изысканных ужинов Лорен, однако он не много помог. А самое странное, что, несмотря на напряженность, царившую между отдельными особами, враждебность между Лорен и Мими доминировала. Они почти не обращались друг к другу. Время от времени Лорен бросала на Мими взгляд через стол, и тогда при свете свечей вспыхивал нехороший блеск в ее глазах. Мими лучше владела собой. Она очень хорошо выглядела в этом теплом освещении. В коричневом платье с глубоким декольте и длинными рукавами, с белой розой па груди она смотрелась весьма живописно; очевидно, так и было задумано. Мими клевала еду, как птичка, время от времени нежно поглаживая цветок. Она излучала внутреннее удовлетворение, чего невозможно было не заметить, словно испытывала внутренний триумф. 

Я догадывался, что это как то связано с Чаком Доусо-ном, однако не знал, что за этим скрывается. Отношения Мими к Чаку я совершению не понимал. 

Я посмотрел на Уолтера. Может, его вид мне что-нибудь объяснит? Однако он с наслаждением пережевывал пищу и, наверное, ничего не замечал. 

После ужина мы с Уолтером сказали Лорен, что хотим поговорить с ней наедине. Она провела нас в маленькую комнатку за библиотекой, которую я никогда не видел. Она была оформлена во французском стиле: гобелен, стулья, обтянутые желтой парчой, и много хорошего севрского фарфора; в камине пылал огонь. Этот 

интерьер наверняка оформлял один из лучших декораторов Лорен.Наша хозяйка придвинула стул к огню и села. Маленькая, с вьющимися волосами, она прекрасно выглядела в своем элегантном платье на фоне этой стильной комнаты. Уолтер с достоинством присел на диванчик. Я встал возле Лорен. 

— Что случилось, мои любимые? 

Я чувствовал, что дело пойдет нелегко. Сначала Лорен вела себя, как устрица. Я не винил ее за это. Просто у нее было слишком много денег. К ее услугам всегда был какой-нибудь мистер Трокмортон и ему подобные, защищающие от контакта с настоящим миром, где случались такие отвратительные вещи, как убийства. Сказать ей, что в ее доме имело место убийство, все равно как если бы принцессе из сказки сказать, что волшебная палочка доброй феи сломалась и лягушка, которая должна была превратиться в принца, навсегда останется лягушкой. 

Однако, к моему удивлению, когда я начал говорить об автомобиле, Лорен перебила меня на полуслове. 

— Ты хочешь сказать, что кто-то подпилил тросик тормоза. Мне это тоже пришло в голову. Около недели назад я велела подтянуть тормоза у этого автомобиля.— Отблески огня играли на ее бледном интересном лице.— Возможно, я произвожу впечатление идиотки, но я вовсе не такая уж идиотка. Сегодня вечером кто-то пытался убить Флер.— Она внимательно на меня посмотрела.— А это означает, что Дороти и Дженет были убиты. Этот ужасный князь Лагуно был прав. Вы хотите вызвать полицию, верно? Поэтому деликатно сообщаете мне об этом, словно я немощная старушка в кофте и шелковом чепчике. 

— Меня очень радует, как ты к этому относишься, Лорен,— сказал я. 

— А как еще я могла отнестись? Я верила Дэвиду и Чаку относительно Дороти и Дженет. С чего бы мне было не верить? Я не видела в этом ничего подозрительного. Но теперь, Питер, что все это должно означать? Что происходит? — Она умоляюще посмотрела на меня, потом на сводного брата.— Я пригласила их сюда, пригласила их мужей. Я хотела, чтобы все были счастливы. И я никогда не предполагала... Питер, я пригласила их сюда, а теперь они...— В ее глазах отражался страх. 

Я подошел к ней и взял ее ладонь в обе руки. 

— Моя дорогая, это не твоя вина. 

Она встала, испытующе глядя на меня. 

— Питер, кто это? Кто это сделал? 

— Я бы сам очень хотел знать. Уолтер тоже встал. 

— Не волнуйся, Лорен. Полиция все расследует. Это ее обязанность. 

— Вы сейчас ее вызовете? — спросила Лорен. 

— Чем скорее, тем лучше,— хмуро ответил я.— Неизвестно, что может случиться в ближайшем будущем. 

— К тому же еще и Трокмортону пришлось прервать полет.— Лорен схватила меня за руку.— Питер, пожалуйста, подожди, пока Чак вернется из Рино. Он должен быть здесь с минуты на минуту. 

— Зачем нам дожидаться Доусона? — В голосе Уолтера звучала явная враждебность.— Ты сама признаешь, что он относится к тем, кто хотел замять все это дело. 

— Я этого не говорила.— Лорен обратилась ко мне: — Он пытается меня убедить, что Чак умышленно не сообщил об убийстве в полицию. Ведь это неправда! 

— Отчасти, правда,— ответил я.— Чак положился на Викоффа. Но теперь доктор признает, что он ошибся. Существует возможность, что Дороти отравили. Он потребует вскрытия.— Однако, видя по ее глазам, что она очень любит Чака и что все подозрения были бы для нее ударом в самое сердце, я добавил: — Не беспокойся за Чака. Ты его знаешь лучше, чем мы. Знаешь, что бы он сделал, а чего бы не сделал.