Несмотря на увлечение Дороги, доктор по-прежнему любил Флер и жил к постоянном страхе, что она обо всем узнает. Одновременно в пом нарастало чувство вины. Это была хороню известная история с хорошо известным концом. Дороти, которой в конце концов надоели его сомнения и угрызения совести, заведя роман с Лагуно, показала, на что она способна, и потребовала у него деньги. Тогда в приступе ярости и отвращения он написал письмо. Вскоре он получил ответ, что это письмо прекрасно подтверждает ее расчеты и очень пригодится на тот случаи, если он решит обратиться в суд с иском о возмещении морального ущерба. Она ему обещала дать 

несколько недель на раздумья, чтобы он решил, уладит ли дело полюбовно, Тогда он понял, что может навсегда распрощаться со своей карьерой, однако придерживался мнения, что вполне это заслужил. 

Он не собирался тащить за собой в эту грязь любимую жену. Прежде чем что либо начало происходить, он пошел к ней и, не говоря ничего о Дороти, без каких-либо объяснений, попросил дать ему развод. Она была потрясена, однако не задавала никаких вопросов. 

— Она очень самолюбивая и упрямая,— сказал он с нотками восхищения в голосе.— Я тогда не предполагал, что все это время она знала о Дороти. Она никогда не выказывала это. Хотела избавить меня от унижений. 

Вот так отчаявшаяся Флер Викофф поехала в Рино,а ее муж остался дома, ожидая наихудшего. Он думал, что оно уже наступило, когда в нему в кабинет пришел Билл Фландерс. Однако того беспокоили только счета жены. Викофф тогда ему намекнул о слабом сердце Дороти, что было отчасти правдой, и Билл в это поверил. В ходе их разговора Фландерс упомянул, что Дороти находится в Рино. 

— У нее не было другого выхода,— вмешался я.— Фландерс наконец обо всем узнал и гонялся за ней с ножом. Климат Сан-Франциско для нее перестал быть благотворным. 

Губы Викоффа по-прежнему были бледны. 

— Спустя несколько дней мне позвонила Лорен и сделала это свое сумасшедшее приглашение. Я его принял. Не потому, что питал какую-то надежду на примирение с Флер. После того, что я сделал, я был недостоин завязывать шнурки ее ботинок. Я боялся новой встречи с ней. Однако приехал, потому что Лорен сказала, что у нее уже находится Дороти. Я боялся того, что может случиться, если Дороти и Флер окажутся под одной крышей; боялся того, что Дороти может наговорить обо мне моей жене. Я сходил с ума от беспокойства. Вообразил, что если приеду сюда, мне удастся убедить Дороти вернуть мне это письмо. Я знал, что она наверняка меня высмеет, но это была последняя отчаянная надежда что-то спасти от полного поражения. 

— После приезда сюда вы разговаривали с Дороти? 

— Мне это не удалось. Но я виделся с Флер. Она пришла ко мне в комнату вечером, перед нашей поездкой в Рино. Она была очень спокойна, уравновешенна. Спросила; «Это Дороти, верно?» И когда я промолчал, рассмеялась и сказала: «Смешно, в самом деле смешно, что вся моя жизнь разбита из-за такого человека, как Дороти, которую любой пьяный моряк может подцепить в субботний вечер. Наверняка ты на ней женишься, так что желаю тебе счастья». И она выбежала из комнаты. Потом она уже не представила мне возможности поговорить. 

В тот же вечер Дороти умерла в «Дель Монте».На лице Викоффа появилось страдальческое выражение, когда он вспомнил трудные минуты, которые пережил, осматривая ее в кабинете владельца заведения. Он сразу понял, что она умерла от сердечного приступа. Однако при этом присутствовали признаки паралича, и он был уверен, что сердечный приступ был вторичным проявлением острого кислородного голодания, которое 

было вызвано параличом диафрагмы и легких. Все указывало на то, что смерть наступила в результате отравления ядом, воздействующим на дыхательные пути. 

— Вы говорили о кураре, лейтенант. Это не относится к моей специальности, но я знал, что его применяют в медицине в случаях столбняка, и должен признаться, что тоже подумал о кураре. Можете себе представить, что я чувствовал.— Он внимательно посмотрел на меня.— Я понимал, что если какой-нибудь другой врач осмотрит тело, он не удовольствуется версией сердечного приступа. Подумал о моем письме. Оно было у Дороти. Если бы полиция пришла к выводу, что ее убили, они наверняка бы нашли это письмо, и тогда мне конец. Так сложилось, что с нами в кабинете находился Билл Флан-дерс. Я понимал, что он чувствовал. Если он убил, мог ли я его винить? Но это не все — была еще Флер. Она считала, что я влюблен в Дороти, что я собираюсь на ней жениться; знала, что эта женщина разбила ей жизнь. И если именно Флер... Это перевесило чашу весов. Я принял безумное решение, но это был единственный шанс выкарабкаться. В конце концов, я был личным врачом Дороги, и как Фландерс, так и коллега, который ее ко мне направил, В самом деле верили, что у нее больное сердце. Он откинул со лба прядь темных волос.— Одному Богу известно, что бы случилось, если бы мне не удилось убедить Чака. Только благодаря его влиянию в полиции я смог нести это грязное дело. 

Поздно ночью, вернувшись с Чаком из Рино, я пошел в комнату Дороги, чтобы найти это письмо. В комнате я застал большой беспорядок, письмо исчезло. Конечно, я не знал, что его взяла Флер. Я навел в комнате порядок, так как понимал, что если утром ее обнаружат в таком состоянии, это вызовет подозрения. 

Вот объяснение чуда, каким образом комната оказалась убранной но мрем» моего ночного разговора с Флан-дерсом на террасе. 

— Относительно Дженет,— продолжил Викофф,— я и сам не знаю. Ее не отравили кураре. В этом я уверен. Однако допускаю, что вы пе ошибаетесь, ее тоже убили. Кто-то придержал ее под модой — хотя я не знаю, кто, кроме Лагуно... - Он подошел ко мне и схватил меня за плечо.— Я сказал всю правду. Клянусь. То, что я сделал, с точки зрения врачебной этики было преступлением, и я готов понести наказание. Но вы сами мне сказали, что, по мнению Флер, я убийца. Значит, ее вы не можете подозревать.