ник бедняжки Дженет. Впрочем, для женатого мужчины такая ситуация вполне естественна. 

В жизни не встречал худшей канальи, чем князь. По лицам присутствующих я мог сделать вывод, что они чувствуют то же, что и я. Я посмотрел на него, отвечая ему такой же бледной улыбкой. 

— Учитывая вашу заинтересованность, князь, надеюсь, что вы не убили жену,— сказал я.— Если вы это сделали, то зря трудились. Представьте себе, что сегодня вечером Дженет составила новое завещание. Моя жена и я удостоверили его. Она полностью лишила вас наследства. 

Вся наглость Стефано внезапно куда-то улетучилась. Его лицо стало пепельным. 

— Дженет...— пробормотал он. 

— Да,— подтвердил я.— Этот документ находится у меня и моей жены. Он вполне правомочен, здесь нет никаких сомнений. Она завещала все Биллу Фландерсу. 

Билл даже вздрогнул в своем кресле. Все глаза устремились на него, однако его лицо ничего не выражало. 

— Мне? Странная идея. Я ее почти не знал, я... 

— Я об этом знаю,— ответил я.— Просто она пришла к выводу, что Дороти и Стефано своим низким романом причинили вам столько же вреда, сколько и ей. Она считала, что, оставляя вам все свое состояние, отплатит своему мужу той же монетой. И я думаю, что это ей удалось.— Я снова обратился к князю.-^ Конечно, она не ожидала, что умрет так скоро. 

Разговор теперь тлел, как подмоченный фитиль. Мими Барнетт совершенно забыла о споем образе поклонницы природы и искусства. Не маленькие глазки перескакивали с одного лица на другое, слоимо она наблюдала встречу по настольному теннису. Наконец голос Лорен перекрыл всеобщий гам. 

— Любимые мои, зачем весь этот неприятный разговор? Кому какое дело, чьими будут деньги бедняжки Дженет? Дэвид говорит, что она... она просто утонула. В этом нет ничего неестественного.— Ее глаза под длинными ресницами горели. Любой ценой несвязными словами она старалась убедить нас, что жизнь должна быть такой, как она хочет. - Пробки перегорели. Ведь такое всегда может случиться. В бассейне было очень темно. С бедной Дженет что-то случилось, возможно, судорога или что-то в этом роде. Вода горячая, даже слишком горячая. Мне самой не раз становилось дурно. Может, она потеряла сознание. Может, звала на помощь. Однако 

мы этого не заметили, поскольку все смеялись и кричали. Конечно, это страшно. Сначала Дороти, а теперь бедная Дженет. И к тому же этот ужасный князь. Думаю, я его выставлю из моего дома, и я очень рада, что ему не достались деньги Дженет. Как хорошо, что она написала это завещание. Как только приедет адвокат Трокмортон, я тоже составлю завещание. Но не это сейчас важно. Важно, что бедная Дженет умерла и что это был несчастный случай. 

— Это решать полиции, Лорен,— вмешался я. Викофф и Чак подошли поближе. Все смотрели на меня, словно я был врагом. 

— Полиции? — Лорен громко сглотнула.— Но, Питер, любимый, Дэвид говорит... неужели ты не веришь Дэвиду? 

— Вопрос не в том, верю я кому-то или не верю,— ответил я.— О всех смертельных случаях следует сообщать в полицию. Она должна провести расследование. Чак вам это подтвердит. 

Жених Лорен окинул меня странным испытующим взглядом. 

— Совершенно верно.— Он посмотрел на Уолтера, стоящего за стойкой бара.— Позвони отсюда, Уолтер. Вызови полицию из Дженоа-сити. Это ближе всего, к тому же мы, наверное, находимся в их районе. 

Уолтер старался напустить на себя очень решительный вид. Он выдавил свое бессмертное «да, конечно», после чего набрал номер полиции и сбивчиво рассказал о том, что произошло. 

— Сейчас они будут здесь,— проинформировал он нас и налил себе неразбавленного виски. 

Это было очень долгое томительное ожидание. Никто не разговаривал. Время от времени кто-то подходил к бару и наливал себе какой-нибудь напиток. Я размышлял, как бы мы себя вели, будь мы обыкновенными людьми, компаньонка которых только что утонула. Наверняка не так. 

Впрочем, нашу десятку трудно было назвать обыкновенными людьми. Нас было десять человек, связанных друг с другом сложной путаницей подозрений и опасений. Из двенадцати человек осталось десять. 

Конечно, существовала возможность, что Дженет утонула случайно. На сей раз было даже меньше подозрений, чем в связи с Дороти,— за исключением скверного характера мужа Дженет и странного совпадения двух «естественных» смертей в течение двух дней. И все же 

я был уверен, что Дженет убили. Я был уверен, что пробки испортили умышленно, чтобы кто-то мог достаточно долго продержать голову Дженет под водой. Кто это сделал и зачем — я не знал, точно так же, как не знал, кто убил Дороти и даже как ее убили. Мне нравилась Дженет, а кроме того, я в принципе не люблю убийц. И я решил разоблачить этого человека, даже если бы мне пришлось посвятить этому каждую минуту моего драгоценного отпуска. 

Однако я вполне отдавал себе отчет, что на данном этапе у меня нет ни малейших доказательств. Если сейчас я выскажу свои подозрения, то сделаю из себя сумасшедшего, когда явится полиция. Полиция проведет расследование. Если их удовлетворит версия несчастного случая и расследование подтвердит это, задачей моей и Айрис будет искать до тех пор, пока мы сумеем объяснить властям, почему восемь благоразумных человек — каждый по своим собственным скрытым причинам — объединились, чтобы помешать правосудию. 

По моему мнению, именно так обстояло дело.Наконец они приехали. Низкорослого мужчину со смышлеными глазами, которого Чак представил нам как сержанта Дэвиса, сопровождали двое полицейских. Чак и Викофф провели их к телу. Их долго не было, а когда они вернулись, не подлежало сомнению, что сержант при осмотре не обнаружил ничего подозрительного. Он знал о смерти Дороти накануне вечером, но упомянул об этом лишь как о неприятном совпадении. После тщательного, но шаблонного допроса, во время которого он записывал наши ответы, он заявил, что представит рапорт своему начальнику, который назначит официальный допрос, вероятно, на следующее утро. Он сказал, что вызовут только Лагуно как мужа умершей, Чака и Викоффа. Добавил также, что прекрасно понимает, что мисс Плей-джел и Айрис Далас желали бы избежать ненужной огласки, и обещает никого особенно не беспокоить в столь печальный момент.