Я все же начал задумываться. Дороти была типом женщины, которая могла прятать компрометирующие письма на всякий случай, так, как она спрятала жетоны 

Лорен. Наверняка особа, обыскавшая ее комнату ночью,нашла там этот отвратительный документ и либо по злобе, либо по каким-то иным причинам сунула его под дверь Дженет. 

Дженет снова посмотрела на князя. 

— Уезжая в Рино, я была готова просто развестись с тобой, Стефано. Время залечило бы раны, и я забыла бы о тебе раз и навсегда. Теперь все изменилось. В этом письме ты намекаешь на мое убийство и на то, что хотел бы потом спокойно пользоваться моим состоянием со своей пышнотелой блондинкой. «Каждый вечер я страдаю от того, что она такая здоровая»,— ниче себе! Конечно, ты написал это просто так, поскольку тебе никогда бы не хватило смелости закончить дело. Но полиция, не зная тебя так хорошо, как собственная жена, не будет догадываться об этом. Поэтому я намерена сейчас ее вызвать. Тюремный режим на тебя прекрасно подействует. 

Князь в ответ мягко улыбнулся. 

— Сомневаюсь, что ты или кто-либо другой в этом доме вызовет полицию, моя дорогая. 

Я резко выпрямился. 

— Почему же? — спросила Дженет. 

— В самом деле, не будь глупой, с тобой это так редко случается.— Князь вытащил сигарету и элегантно закурил ее.— Я надеялся, что не будет необходимости затрагивать эту неприятную тему. Однако твоя позиция вынуждает меня сделать это. Если ты вызовешь полицию, у меня не будет никаких сомнений и я им расскажу, что вчера вечером была убита Дороти Фландерс. И тогда вся эта замечательная история, сочиненная Викоффом и остальными, пойдет прахом. 

Это была самая резкая реплика за время столь необычного завтрака. Я быстро посмотрел на Айрис. Наша версия об убийстве возвращалась к нам, словно бумеранг. Викофф вскочил на ноги, его лицо стало белым, как бумага. Мими — на сей раз изображающая ангелочка — прижалась к полному плечу Уолтера. Шум разговоров стих. Чак Доусон спрыгнул с балюстрады террасы и почти крикнул: 

— Дороти убита? Вы что, сошли с ума? 

— Пожалуйста, не нервничайте. Князь стряхнул пепел на блюдце своей кофейной чашечки.— Пока Дженет не играет в криминалиста, нам нечего опасаться. Это весьма неделикатное письмо написал я. Признаюсь. Я не предполагал, что оно попадет в руки моей жены, но не это сейчас важно. Важно то, что Дженет забыла сообщить дату. Письмо было па писано месяц назад. Опасаюсь, что мое чувство не выдержало испытания временем. В последнее время Дороти мне ужасно надоела. Итак, как видите, я, по синему, тоже доволен тем, что так же, как и вы, избавился от нее, 

Значит, Дороти тоже была выброшена, как выжатый лимон. Я это запомнил, хотя было множество других вещей, которые следовало запомнить. Флер Викофф смотрела на своего мужа, Она была так бледна, что я в любую минуту ждал ее обморока. У самого Викоффа вид тоже был не слишком уверенный. 

— Я бы хотел знать, князь,— спокойно сказал он,— обвиняете ли вы меня в сознательной фальсификации свидетельства о смерти. Я проставил в нем диагноз, что миссис Фландерс умерла от сердечного приступа. 

Стефано Лагуно продемонстрировал свои желтоватые зубы. 

— По-моему, это не похоже на сердечный приступ, доктор. Конечно, я не известный специалист, как вы. Однако во времена моей трудной молодости я один период пребывал в бассейне Амазонки, на довольно 

жалкой плантации каучука. И я видел множество людей, умерших от отравления кураре. Вчера вечером мне не представилась оказия тщательно осмотреть миссис Фландерс. Собственно, я почти ее не видел. Но меня очень интересует ваше мнение о смерти, вызванной кураре. Я покрепче уперся в спинку стула. Лорен вздохнула: 

— Кураре? 

Викофф ничего не сказал. Князь продолжил: 

— Не имею понятия, кто ее убил и почему. Не имею также ни малейшего понятия, почему вы, доктор, решили это замять или почему несколько лиц так охотно вам помогли в этом. Меня это так мало интересует, что я не собираюсь заниматься тщательным расследованием. Мне кажется, я достаточно четко изложил свою позицию. Если моя жена сохранит сдержанность, я не предприму никаких действий. Если же, напротив, ведомая недостойной настоящей дамы злостью, она захочет доставить мне неприятности...—он пожал плечами,— я тоже доставлю вам неприятности. 

Хотя князю Лагуно недоставало других добродетелей — он, но крайней мере, был искренним. Однако на Дженет эта искренность не произвела ни малейшего впечатления. Она слушала монолог князя с едва сдерживаемой яростью. Внезапно она сказала: 

— Не позволяйте ему вас обмануть. Это все пустая похвальба. Он прекрасно знает, что я могла бы засадить его в тюрьму за попытку кражи и, вероятно, за планируемое убийство. Он все это придумал, чтобы меня испугать. У него нет ни одного доказательства. 

— Конечно, доказательств нет, любимая Дженет.— Князь повернулся к ней, чтобы одарить ее одной из своих самых красивых европейских улыбок.— Но есть еще один надежный способ доказать, что я не ошибаюсь. Верно? Я просто поделюсь моими сомнениями с полицией. Вскрытие установит остальное. 

Он еще раз посмотрел на Викоффа, который ответил ему спокойным взглядом, свидетельствующим либо об убежденности в собственной правоте, либо о большом самообладании. 

— Вы намерены требовать вскрытия, князь? — спросил доктор. 

— Чепуха,— вмешалась Дженет,— не позволяй ему тебя обмануть, Дэвид. 

И еще одно.— Князь Лагуно перебирал кисти салфетки.— Когда они убедятся, что Дороти убили, начнут искать мотивы. А когда увидят это письмо, моя дорогая Дженет, придут к выводу, что мотив имеется у тебя. Отвергнутая жена убила соперницу в приступе ревности. Лицо Дженет стало пурпурным, такого же цвета, как ее крикливый яркий свитер. 

— Отвергнутая жена...— пробормотала она. 

— Подумай об этом, моя дорогая.— Князь положил салфетку и встал.— У меня предчувствие, что ты поступишь благоразумно.