Лишь князь Стефан о Лагуно производил впечатление человека, довольного жизнью. На нем был пестрый спортивный костюм, а вместо галстука — голубой шелковый платок. Наверняка он копировал Дикий Запад, однако безуспешно. Он выглядел, как подозрительный субъект с какого-нибудь второсортного курорта на Ривьере. Черными глазами он иронично наблюдал за собравшимися и с большим аппетитом сметал все, что подавал слуга. 

Несколькими минутами позднее из гостиной показались Уолтер и Мими, на сей раз держась за руки. Сводный брат Лорен и его невеста Ив улучшили настроения. Вокруг Уолтера поднималась атмосфера профессионального траурного плакальщика. А Мими в ниспадающем сером платье была воплощением печали. 

— Лорен, любимая, Она прикоснулась губами к щеке Лорен, а ее хитрые глазки, хотя она и старалась придать им одухотворенное выражение, испытующе оглядели всех присутствующих.— Я знаю, как вы себя чувствуете, бедняжки. Я ни на секунду не сомкнула глаз. Мой самый дорогой тоже. Верно, сокровище? 

Уолтер кивнул головой: 

— Да, Мими. 

Похоронив тем самым последний шанс ослабить напряженность, оба уселись завтракать. 

— Сегодня утром,— внезапно объявила Лорен,— мы совершим поездку на моторных лодках по озеру. Будет чудесно. А вечером полнолуние. Мы спустимся в долину и поплаваем в бассейне с теплой водой. Мы там еще не были. Я всегда задумываюсь над тем, почему, собственно, там тепло, то есть откуда пробиваются эти теплые источники. Там чудесно.— Она лучезарно улыбнулась доктору Викоффу, а потом Флер, так, словно вопреки благоразумию по-прежнему хотела помирить их.— Все говорят, что это так романтично. Я просто обожаю этот бассейн. 

Именно в этот момент Дженет Лагуно ворвалась на террасу. Ворвалась — единственное подходящее слово, поскольку я никогда не видел такого вулканического входа. В сбившейся серой юбке и крикливом пурпурном свитере, на фоне которого ее лицо было желтым, как сельдерей, она появилась из застекленной двери. 

— Я женщина не болтливая,— оповестила она, — и сейчас намерена кратко и по-деловому поговорить с моим так называемым мужем. 

Она резко повернулась к князю, так что даже закачалось ее жемчужное ожерелье. 

— Негодяй, подлый негодяй! 

Лагуне тщательно вытер салфеткой несуществующую крошку на губах. Потом с ласковой улыбкой посмотрел на жену. 

— Доброе утро, моя дорогая. Как я догадываюсь, ты не очень хорошо спала сегодня ночью. 

— Пока я буду под одной крышей с тобой, не сомкну глаз. 

Дженет Лагуно начала нервно рыться в своей большой красной сумке, выбрасывая на террасу пудреницу и сигареты. Наконец она вытащила какой-то конверт и с триумфом взмахнула им. 

— Вот письмо,— объявила она,— написанное не слишком умелой рукой моего мужа, который, очевидно, для всеобщего посмешища называет себя князем Лагуно. 

Стефано взглянул на конверт. Внезапно его лицо с резкими чертами стало похожим на мордочку лиса, попавшего в капкан. Он вскочил со стула, чтобы вырвать письмо из рук жены. Однако Дженет была проворнее, и он с глупым видом бессильно опустился на стул. 

— Когда я была ребенком,— зловеще начала Дженет,— меня очень ценили за мой декламаторский талант. Надеюсь, что я его не утратила. Послушайте, как я буду читать этот шедевр, исправляя лишь грамматические ошибки. Он адресован блаженной памяти Дороти Фландерс. 

Голосом, в котором звучало язвительное волнение, она начала читать:«Дорогая Дороти.О ком я мечтал весь день? Должен ли я тебе говорить? О тебе. Я провел такой ужасный вечер, таская Чудовище по танцевальной площадке очень дорогого, но скверного ночного клуба. Лишь вид твоего прекрасного лица позволил мне выдержать. Любимая, я считал себя циником, которому надоело общество, надоели женщины. Я всегда через неделю выбрасывал каждую женщину, как выжатый лимон. Но я встретил тебя и — что значит цинизм? Лишь пустое слово. Любимая, я мечтаю, мечтаю о тебе. Я хотел сделать тебе небольшой подарок, но Чудовище стережет свои драгоценности, как дракон. У нее, наверное, есть глаза на затылке. Однако не теряй терпения, моя голубка. Сейчас я бедняк, но, как тебе известно, Чудовище все завещало мне. Каждый вечер я страдаю от того, что она такая здоровая. О, если бы это можно было изменить! Ах, если бы Чудовище исчезло с нашего пути, мы могли бы вместе петь нашим нежным дуэтом до конца вечности. Ты и я. 

Моя драгоценная, целую подушку и думаю о тебе. Твой любящий Дурачок».Во время чтения князь покраснел до корней волос. Очевидно, слово «дурачок», прочитанное Дженет с особым ехидством, поколебало остатки его уравновешенности. Остальные собравшиеся сидели за столиками прямо-таки онемевшие от изумления. 

Это письмо изумило и меня своим напыщенным стилем. Хотя мы с Айрис пришли к выводу, что между князем и пожирательницей мужских сердец Дороти могло что-то быть, я никогда бы не ожидал чего-то столь низкого. 

В мертвой тишине Дженет вложила письмо в конверт и, скрестив руки на груди, посмотрела на мужа. 

— Чудовище! — проворчала она.— Спасибо тебе, Сте-фано. Наверняка я одна из немногих женщин в истории, которые в любовных письмах мужа фигурируют как Чудовище. 

Румянец медленно сполз со щек князя. К нему почти полностью вернулось его хладнокровие. 

— Мне очень жаль, моя дорогая, если такое определение тебе не нравится. Но как ты знаешь, это письмо не предназначалось тебе. 

— Догадываюсь. А теперь я жажду тебя проинформировать, Дурачок, что чудовищу не требуются глаза на затылке, разве что если бы оно было близоруким. Я знала, что Дороти испорчена до мозга костей. Относительно тебя я тоже не питала иллюзий. Но я никогда не предполагала, что это вас объединит. 

Лорен, как обычно, сталкиваясь с чем-то неприятным, не принимала это к сведению. 

— Ангел мой, должно быть, это какая-то ошибка. Ведь люди вообще не пишут такие письма. Дурачок! Это ложь. Ведь твоего мужа вовсе не зовут Дурачок. Где ты нашла письмо? 

— Его всунули мне под дверь. Я его обнаружила, когда проснулась сегодня утром. Какая-то добрая душа решила, что мне пойдет на пользу, если я прочту письмо перед завтраком. Однако оно написано мягким итальянским почерком моего мужа, так что незачем задумываться над тем, откуда оно взялось.