плохо ли, хорошо ли - все равно придется. Но если вообще кто-нибудь 

спасется, так это тот, кто не потеряет голову. Я видел, что все 

направлялись к югу. Я сказал себе: "Еды там не хватит на всех", - и 

повернул в обратную сторону. Я питался около марсиан, как воробей около 

человека. А они там, - он указал рукой на горизонт, - дохнут от голода, 

топчут и рвут друг друга... 

Он взглянул на меня и как-то замялся. 

- Конечно, - сказал он, - многим, у кого были деньги, удалось бежать во 

Францию. - Он опять посмотрел на меня с несколько виноватым видом и 

продолжал: - Жратвы тут вдоволь. В лавках есть консервы, вино, спирт, 

минеральные воды; а колодцы и водопроводные трубы пусты. Так вот, я вам 

скажу, о чем я иногда думал. Они разумные существа, сказал я себе, и, 

кажется, хотят употреблять нас в пищу. Сначала они уничтожат наши корабли, 

машины, пушки, города, весь порядок и организацию. Все это будет 

разрушено. Если бы мы были такие же маленькие, как муравьи, мы могли бы 

ускользнуть в какую-нибудь щель. Но мы не муравьи. Мы слишком велики для 

этого. Вот мой первый вывод. Ну что? 

Я согласился. 

- Вот о чем я подумал прежде всего. Ладно, теперь дальше: нас можно 

ловить как угодно. Марсианину стоит только пройти несколько миль, чтобы 

наткнуться на целую кучу людей. Я видел, как один марсианин в окрестностях 

Уондсворта разрушал дома и рылся в обломках. Но-так поступать они будут, 

недолго. Как только они покончат с нашими пушками и кораблями, разрушат 

железные дороги и сделают все, что собираются сделать, то начнут ловить 

нас систематически, отбирать лучших, запирать их в клетки. Вот что они 

начнут скоро делать. Да, они еще не принялись за нас как следует! Разве вы 

не видите? 

- Не принялись?! - воскликнул я. 

- Нет, не принялись. Все, что случилось до сих пор, произошло только по 

нашей вине: мы не поняли, что нужно сидеть спокойно, докучали им нашими 

орудиями и разной ерундой. Мы потеряли голову и толпами бросались от них 

туда, где опасность была ничуть не меньше. Им пока что не до нас. Они 

заняты своим делом, мастерят все то, что не могли захватить с собой, 

приготовляются к встрече тех, которые еще должны прибыть. Возможно, что и 

цилиндры на время перестали падать потому, что марсиане боятся попасть в 

своих же. И вместо того чтобы, как стадо, кидаться в разные стороны или 

устраивать динамитные подкопы в надежде взорвать их, нам следовало бы 

приспособиться к новым условиям. Вот что я думаю. Это не совсем то, к чему 

до сих пор стремилось человечество, но зато это отвечает требованиям 

жизни. Согласно с этим принципом я и действовал. Города, государства, 

цивилизация, прогресс - все это в прошлом. Игра проиграна. Мы разбиты. 

- Но если так, то к чему же тогда жить? 

Артиллерист с минуту смотрел на меня. 

- Да, концертов не будет, пожалуй, в течение ближайшего миллиона лет 

или вроде того; не будет Королевской академии искусств, не будет 

ресторанов с закусками. Если вы гонитесь за этими удовольствиями, я думаю, 

что ваша карта бита. Если вы светский человек, не можете есть горошек 

ножом или сморкаться без платка, то лучше забудьте это. Это уже никому не 

нужно. 

- Вы хотите сказать... 

- Я хочу сказать, что люди, подобные мне, будут жить ради продолжения 

человеческого рода. Я лично твердо решил жить. И если я не ошибаюсь, вы 

тоже в скором времени покажете, на что вы способны. Нас не истребят. Нет. 

Я не хочу, чтобы меня поймали, приручили, откармливали и растили, как 

какого-нибудь быка. Брр... Вспомните только этих коричневых спрутов. 

- Вы хотите сказать... 

- Именно. Я буду жить. Под их пятой. Я все рассчитал, обо всем подумал. 

Мы, люди, разбиты. Мы слишком мало знаем. Мы еще многому должны научиться, 

прежде чем надеяться на удачу. И мы должны жить и сохранить свою свободу, 

пока будем учиться. Понятно? Вот что нам нужно делать. 

Я смотрел на него с изумлением, глубоко пораженный решимостью этого 

человека. 

- Боже мой! - воскликнул я. - Да вы настоящий человек. - Я схватил его 

руку. 

- Правда? - сказал он, и его глаза вспыхнули. - Здорово я все обдумал? 

- Продолжайте, - сказал я. 

- Те, которые хотят избежать плена, должны быть готовы ко всему. Я 

готов ко всему. Не всякий же человек способен преобразиться в дикого 

зверя. Потому-то я и присматривался к вам. Я сомневался в вас. Вы худой, 

щуплый. Я ведь еще не знал, что вы тот человек из Уокинга; не знал, что вы 

были заживо погребены. Все люди, жившие в этих домах, все эти жалкие 

канцелярские крысы ни на что не годны. У них нет мужества, нет гордости, 

они не умеют сильно желать. А без этого человек гроша ломаного не стоит. 

Они вечно торопятся на работу, - я видел их тысячи, с завтраком в кармане, 

они бегут как сумасшедшие, думая только о том, как бы попасть на поезд, в 

страхе, что их уволят, если они опоздают. Работают они, не вникая в дело; 

потом торопятся домой, боясь опоздать к обеду; вечером сидят дома, 

опасаясь ходить по глухим улицам; спят с женами, на которых женились не по 

любви, а потому, что у тех были деньжонки и они надеялись обеспечить свое 

жалкое существование. Жизнь их застрахована от несчастных случаев. А по 

воскресеньям они боятся погубить свою душу. Как будто ад создан для 

кроликов! Для таких людей марсиане будут сущими благодетелями. Чистые, 

просторные клетки, обильный корм, порядок и уход, никаких забот. Пробегав 

на пустой желудок с недельку по полям и лугам, они сами придут и не 

огорчатся, когда их поймают. А немного спустя даже будут рады. Они будут 

удивляться, как это они раньше жили без марсиан. Представляю себе всех 

этих праздных гуляк, сутенеров и святош... Могу себе представить, - 

добавил он с какой-то мрачной усмешкой. - Среди них появятся разные 

направления, секты. Многое из того, что я видел раньше, я понял ясно