нему заказчики приезжают! 

- Вот я и говорю! - вдруг вставила молчаливая женщина в клетчатом 

шерстяном платке. - Все люди работают. Дома ставят, детей учат, машины 

делают, а мой все плавает, все плавает. 

- Так ведь и моряки нужны! - сказал солдат. - Бить врага надо не 

только на суше, но и в воздухе; и на воде! 

- Вот я и говорю: и плотники, конечно, нужны, и моряки! - женщина 

засунула под шапочку выбившуюся прядь волос. 

- А мой-то все плавает! - неожиданно закончила она. 

Общий разговор на миг прервался. Пассажиры с любопытством поглядывали 

на женщину, ожидая, что она объяснит свои непонятные слова. Но та, 

сокрушенно вздохнув, больше ничего не прибавила. 

Тут на верхней полке кто-то шумно завозился. Через минуту оттуда 

свесились ноги в начищенных до блеска сапогах, и вскоре вниз соскочил 

высокий пожилой мужчина в темном френче. 

Тело у него было могучее, с выпуклой грудью и широкими плечами. 

Держался он прямо, будто в строю. 

"Офицер в отставке", - подумал солдат и оправил гимнастерку, загнав 

все складки на спину. 

"Видать, боевой", - с уважением отметил он про себя, увидев на френче 

этого человека две алые и несколько золотых ленточек - знаки ранений. 

- Кто это здесь "все плавает"? - улыбаясь, спросил мужчина. 

Он зажал во рту огромную черную трубку, набитую табаком, и, не 

разжигая, посасывал ее. Курить в вагоне запрещалось, а выходить в тамбур 

мужчина не хотел: его, очевидно, очень заинтересовал разговор. 

- Вот эта гражданочка! - пошутил одноногий солдат. 

Слова эти, видимо, разочаровали мужчину. Слегка прихрамывая, он 

направился к тамбуру. 

- Не, я - племянник мой, Леня, плавает! - спокойно сказала женщина и, 

обращаясь к солдату, прибавила: 

- Чемпион он у меня... 

Трудно сказать, что так поразило мужчину в ее словах. Но он вдруг 

круто повернул обратно, подскочил к женщине и взволнованно спросил: 

- Как вы сказали? 

- Сущую правду сказала! - ответила женщина. - Чемпион... 

- Да не то! - закричал мужчина. - Как племянника-то зовут? 

- Обыкновенно зовут - Леонидом, - неторопливо ответила женщина. 

- А фамилия? Фамилия?! 

- А фамилия его - Кочетов! 

Пожилой мужчина вдруг замолчал. Очевидно, забыв, что в вагоне. курить 

нельзя, он зажег трубку и сразу окутался клубами дыма. Так, молча, он 

простоял с минуту, в упор разглядывая женщину. Потом, слегка 

прихрамывая, быстро вышел из купе. 

- Чудной какой-то! - сказал солдат. 

А пожилой мужчина - Иван Сергеевич Галузин - стоял в это время в 

тамбуре, сопел трубкой и улыбался. 

"Значит, с тетушкой Леонида нежданно-негаданно встретился! Здорово! - 

думал он. - Как же я ее сразу не узнал? А впрочем, не мудрено - сильно 

она состарилась, да и виделись-то мы один раз. 

Однако куда она едет? И знает ли, что племянник - инвалид? Возможно, 

Леонид скрыл от нее свое увечье?" 

Трубка его снова засопела. 

Иван Сергеевич простоял в тамбуре еще несколько минут и наконец 

выработал план действий. Тут требуется дипломатия! Прежде всего надо 

узнать, куда она едет и известно ли ей о ранении племянника. А там видно 

будет. 

Галузин выбил пепел из трубки и решительно направился в купе. 

Войдя в него, он удивился. Клавдия Тимофеевна была теперь в центре 

общего внимания. Оказывается, солдат вспомнил, что до войны видел в 

журнале "Огонек" фотографию Леонида Кочетова и горячо доказывал тетушке, 

какой замечательный пловец ее племянник. 

Она, конечно, и сама это знала. Но кому не приятно: услышать лишний 

раз хорошие слова о близком человеке? И тетушка делала вид, что все 

рассказываемое солдатом не известно ей. 

К радости Клавдии Тимофеевны, вскоре оказалось, что один из игроков в 

домино тоже слышал о Кочетове и даже однажды видел, как он плавает. 

Игрок бросил кости, подсел к ней и стал возбужденно, рассказывать об 

этом заплыве. Но, очевидно от восторга, у него испарились слова. 

Захлебываясь и размахивая руками, он повторял только одну фразу: 

- Ну и дал Кочетов! Вот это дал! Всем дал! 

Но особенное удовольствие доставил тетушке Иван Сергеевич. Он сел на 

лавку, и уже по первым его коротким замечаниям пассажиры поняли, что 

имеют дело с авторитетным человеком. 

- Не саженками, а баттерфляем! - поправил он солдата. - За 1 минуту 

7,3 секунды, - уточнил он рассказ игрока в домино. 

Клавдия Тимофеевна теперь глядела на Галузина с умилением. 

- А вы моего Леню, случайно, не встречали? - спросила она. 

- Встречал, и не раз встречал Леонида Михайловича! - ответил Галузин. 

И то, что он назвал племянника по имени-отчеству, окончательно 

покорило Клавдию Тимофеевну. 

А Галузин смотрел на нее и думал: 

"Не узнает! Наверно, и я постарел. Война. Как-никак - девять ран!" 

"А главное - я же без усов!" - вдруг догадался Галузин и провел 

пальцами по верхней губе: там, где прежде красовались длинные "казачьи" 

усы, теперь топорщились маленькие, только начавшие отрастать, колючие 

волоски. 

В госпитале Ивану Сергеевичу, несмотря на его протесты, сбрили усы: 

один из осколков мины царапнул по губе, и усы мешали врачам лечить рану. 

Галузин решил, что наступил самый удобный момент рассказать Клавдии 

Тимофеевне о себе. Он встал, протянул руку и торжественно сказал: 

- Разрешите представиться - Иван Сергеевич Галузин - тренер вашего 

племянника, Леонида Кочетова - чемпиона СССР и рекордсмена мира по 

плаванию! 

- Ой, - радостно вскрикнула Клавдия Тимофеевна. - Иван Сергеевич? Да 

как же это я вас не узнала?! Ведь мы же однажды виделись. И не так 

давно... 

- Да, всего лет пять-шесть назад, - улыбнулся Галузин. 

Пассажиры засмеялись. 

Клавдия Тимофеевна, взволнованная и радостная, сразу же стала 

рассказывать Ивану Сергеевичу о Лене, а потом и о себе. 

- Я ведь в Ленинграде всю блокаду прожила, - доверительно говорила