бинокли. Кто раньше повернет? 

И снова все двенадцать ладоней почти одновременно коснулись стенки!.. 

Сто метров позади! Половина дистанции! А никто из пловцов все еще не 

может оторваться от соперников... 

Сверху, с трибун, неопытному наблюдателю могло показаться, что пловцы 

движутся не очень быстро. Высота и большое расстояние скрадывали 

скорость. Но знающие болельщики по жадно раскрытым ртам пловцов, 

тяжелому дыханию, затрудненным движениям, а главное - по маленьким 

черным стрелкам секундомеров, зажатых в кулаках у многих, видели, - 

скорость очень большая, почти рекордная. 

Выдержат ли пловцы этот бешеный темп? Не сдадут ли? Вот что теперь 

волновало трибуны. 

Под непрерывный вой, крики, звуки трещоток и свистулек пловцы 

закончили третью пятидесятиметровку. 

Оставался последний, четвертый отрезок пути. 

И вдруг - весь бассейн ахнул, захлебнулся, замер. 

Пловцы шли уже на пределе; казалось, силы их исчерпаны, и только 

огромный нервный заряд да страстное желание победить, во что бы то ни 

стало победить, толкают спортсменов вперед. 

Совершив третий поворот, они вышли на последнюю, финишную 

пятидесятиметровку. 

И тут пловцы, как по команде, внезапно перешли на брасс. 

Трибуны не удивились. В те годы за границей обычно так и плавали. 

Первые сто пятьдесят метров шли баттерфляем; потом, чтобы передохнуть, 

метров 20-25 брассом, а на финише - опять баттерфляем (16). Брассом 

плыть легче, но зато медленнее. 

Трибуны поразились другому. Все пять "западных" пловцов перешли на 

брасс, и только один русский чемпион, не обращая внимания на окружающих, 

по-прежнему продолжал плыть баттерфляем. 

Это казалось невероятным. Или русский не устал, не нуждался в отдыхе? 

Замолчавшие было трибуны разразились свистом и криками: 

- Ко-тше-тофф! 

- Брасс! 

- Брасс! 

И еще одно слово, возмущенно швырнул кто-то вниз, и этот выкрик 

тотчас подхватила бурлящая "галерка": 

- Хек! 

- Хек! 

(Потом Кочетову объяснили, что по-русски это значит - "безумец", 

"сумасшедший")... 

"Галерка" тысячами сердец и тысячами глоток "болела" за Кочетова. Что 

делает этот безумец?! Конечно, сперва он немного обгонит соперников, но 

они за это время отдохнут, наберутся сил и на самом финише обойдут его, 

усталого, измотавшегося. 

И "галерка" еще яростнее требовала, внушала, напоминала: 

- Котшетофф, брасс! 

- Брасс, Котшетофф! 

Может быть, он просто ошибся? Забыл, что этот поворот - третий, 

последний? 

Зрители первых рядов злорадно молчали. Зазнался этот русский 

"Медведь"! Пусть вначале обгонит всех. Посмотрим, что будет на финише!.. 

А Леонид продолжал мчаться вперед. Сперва он даже не понял, почему 

так всколыхнулись трибуны. 

Еще недавно пловцы двигались одной шеренгой, все наравне. Теперь 

шеренга распалась, пловцы вытянулись в цепочку. Впереди Кочетов, за ним 

- Джонсон, третьим - поляк... 

Кочетов плыл стремительно и, казалось, не чувствовал напряжения. 

Гулкие удары сердца отдавались в висках, в руках, в каждой клеточке его 

большого тела. Но он не сдавал темпа. Леонид знал - ему под силу такая 

скорость. Он мог быстро плыть баттерфляем и двести, и четыреста, и даже 

пятьсот метров. Вот когда пригодились упорные тренировки, непрерывные 

схватки с Важдаевым. 

Леонид уже значительно опередил всех противников. Теперь и они, 

немного отдохнув, перешли на баттерфляй и бросились вдогонку за 

Кочетовым. Но его темп оказался им явно не под силу. Рты их были широко 

раскрыты и судорожно глотали воздух, на шее пловцов образовались 

кружевные воротники из пены. Руки двигались не так стремительно и не так 

часто, как прежде, - поднимали тучи брызг. 

А Кочетов по-прежнему неутомимо летел вперед. Постепенно все тридцать 

прожекторов сползли со всех дорожек и сосредоточили свой свет на 

советском пловце. Судьи чуть не бежали по бортику бассейна, контролируя 

каждое его движение. 

Сплошной рев стоял в бассейне. Зрители кричали так, как не кричат 

даже болельщики футбола, когда нападающий прорывается с мячом к воротам 

противника. 

Какой-то чопорный старичок, одетый в строгий старомодный сюртук, 

забыв все на свете, азартно хлопал по спине сидевшую впереди даму. Дама 

вздрагивала от каждого прикосновения его руки, но не оборачивалась: все 

ее внимание было приковано к пловцу. 

Наиболее честные, здравомыслящие болельщики и прежде понимали, что 

мировой рекорд Кочетова - не выдумка. Но такого не ожидали даже они. 

И только одна мысль владела всеми. Она радовала зрителей первых рядов 

и тревожила "галерку". Сдаст, не выдержит! Не может выдержать человек 

такого темпа! 

И только когда до финиша остались последние, считанные метры, все 

поняли: темпа он не сдаст. Наоборот, казалось, неутомимый пловец не 

только не устает, но все больше входит во вкус борьбы. Он уже намного 

обошел всех противников; они растянулись цепочкой, которую замыкал 

вконец измотавшийся бразилец. 

Кочетов бурно финишировал первым. Разом щелкнули десятки секундомеров 

- 2 минуты 30,4 секунды! 

И только закончив дистанцию, Леонид снова почувствовал боль. Из-за 

поврежденной ноги он показал время на 0,6 секунды хуже, чем в Москве, и 

все-таки на 0,8 секунды лучше официального мирового рекорда. 

Финишировавший вторым негр Джонсон отстал от Кочетова на целых 2 

секунды! Поляк - на 3,6 секунды. А пришедшие последними голландец и 

бразилец - почти на 5 секунд. Такой огромной разницы между первым и 

вторым местами почти никогда не бывало на международных состязаниях, 

где собирались лучшие пловцы мира. Было ясно: Кочетов - пловец 

сверхкласса. 

- Ко-тше-тофф! Ко-тше-тофф! - гремели трибуны. 

Леонид сел возле стартовой тумбочки. Нога снова заныла. Незаметно для 

зрителей он растирал опухшее колено и ждал решения судей.