полезность этих проигрышей? Не собьют ли их с толку первые неудачи?" 

Когда тренировка кончилась, Молодежников и Гаев спустились с трибуны. 

- Так держать! - кратко сказал Николай Александрович. 

И все-таки свой следующий ответственный матч на первенство города с 

одной из сильнейших ленинградских команд - "Зенитом" - лесгафтовцы 

проиграли. Проигрыш был обидный и глупый. Перед матчем неожиданно выбыл 

из строя один из защитников, у которого произошло растяжение связок на 

ноге. Пришлось срочно заменить его запасным. Несмотря на это, всю игру 

лесгафтовцы вели дружно и напористо. За минуту до конца матча счет был 

6:6. Судья уже поглядывал на секундомер и поднес к губам свисток, как 

вдруг один из зенитовцев. прямо с центра поля послал мяч в ворота 

противника. 

Удар был на авось, но вратарь лесгафтовцев, видимо, уже собирался 

кончать игру и пропустил этот неожиданный, но совсем легкий мяч. Через 

несколько секунд раздался серебристый звук судейского свистка. Со счетом 

7:6 окончился этот матч. 

Институтская команда не сдержала своего обещания. Первое выступление 

в обновленном составе окончилось неудачей. 

Первенство города оспаривало семь команд. 

Теперь, чтобы вырваться вперед и занять призовое место, лесгафтовцам 

надо было обязательно выиграть все оставшиеся четыре матча. 

- Играй сам, - советовали Кочетову встревоженные друзья и болельщики. 

- Ну ее по боку, эту коллективную игру. Так недолго и на последнем месте 

очутиться! 

Но Леонид твердо решил не менять тактики. 

Секретарь комсомольского комитета снова позвал его к себе. 

Молодежников был в растерянности. С одной стороны, тренировки идут как 

будто правильно, но, с другой стороны - в таблице появился новый ноль. 

Секретарь сам был не ватерполистом, а боксером, и не решался давать 

какие-либо советы. Но ему хотелось еще раз проверить, не легкомысленно 

ли поступает Кочетов. 

- Ты понимаешь, что происходит? - тревожно спрашивал Молодежников. - 

Спортивная честь нашего института висит на волоске. 

- Понимаю! 

- И уверен, что прав? 

- Уверен! 

Так, ни до чего не договорившись, они расстались. 

Перед следующим матчем Леонид волновался даже больше, чем перед 

первенством СССР, когда боролся с Важдаевым за звание чемпиона. 

Противником на этот раз был "Спартак", который провел уже три встречи и 

все три выиграл. Лесгафтовцев, с их двумя поражениями, большинство 

болельщиков не считало серьезными соперниками "Спартаку". 

Но этот матч институтская команда выиграла. И выиграла так легко, что 

многие удивились. Все объяснялось очень просто. Спартаковцы большинство 

мячей посылали правому краю, который славился своими пушечными ударами 

по воротам. Но лесгафтовцы быстро раскусили эту примитивную тактику и 

"привязали" к правому краю спартаковцев своего лучшего защитника. 

Правый край был скован, и нападение "Спартака" сразу выдохлось. 

А лесгафтовцы играли с подъемом, с первых минут захватили инициативу 

и без особого труда закончили матч со счетом 8:3 в свою пользу. 

Наконец-то упорные тренировки принесли плоды! 

Но радость команды была кратковременной. На следующий день Кочетов 

получил сразу две телеграммы. В первой - Всесоюзный комитет по делам 

физкультуры и спорта предлагал ему срочно выехать в Севастополь на 

соревнования, в которых примут участие лучшие пловцы. 

Вторая телеграмма была от Важдаева. Она состояла всего из трех слов: 

"Мы еще поборемся!" 

Члены институтской команды очень огорчились. Теперь, когда дела 

наладились, отъезд лучшего игрока был особенно обидным. Один лишь 

Кочетов не унывал. Он был уверен, что и без него нынешняя сплоченная, 

дружная команда института добьется победы. 

"Как хорошо, что мы подготовили сильных запасных игроков!" - 

радовался Леонид. 

Он без колебаний поставил вместо себя Бирюкова, хорошего нападающего 

из запаса, и уехал. 

* * * 

По морю прыгали тысячи веселых солнечных зайчиков. Вода переливалась 

и блестела, как серебро, будто на поверхности ее вдруг появились тысячи 

рыб и, сверкнув чешуей, снова уходили в глубину. 

Казалось, глядишь на какую-то очень яркую, солнечную, нарисованную 

прозрачными акварельными красками, картину. Художник рисовал ее двумя 

красками - белой и сине-голубой. 

Сине-голубым было сверкающее море, высокое чистое небо, в прозрачной 

синеве таяли далекие вершины гор, ярко синели широкие воротники 

матросов. 

Белым был выгоревший от солнца прибрежный песок, полоса прибоя, 

барашки на море; сверкали белизной маленькие чистенькие домики на 

берегу, борта лодок и катеров. 

И оба эти цвета объединялись в трепетавших на ветру бело-голубых 

легких шелковых спортивных флагах. 

"Почему назвали это море Черным? - думал Кочетов, стоя на корме 

катера. - Оно же голубое!" 

Мелкие волны лениво ударялись о борт, чуть-чуть покачивая маленькое 

суденышко. На корме рядом с Леонидом стояли Важдаев, судья - старый 

пловец Рогов, с красной повязкой на рукаве - и еще несколько пловцов. 

Все они были в белых костюмах, и у всех на груди висели бинокли, 

которые, впрочем, оказались ненужными. Впереди открывалась широкая 

панорама: Севастопольская бухта с четкими силуэтами кораблей, лодки и 

катера, снующие по ультрамариновой воде, широкой дугой изогнувшийся 

берег и далекие горы. 

Ровно в полдень от борта одного из кораблей оторвался белый дымок, и 

тотчас над морем прокатился гул далекого орудийного выстрела. 

Начался традиционный ежегодный проплыв моряков. Число участников 

этого проплыва росло из года в год. Когда-то их было всего двести, а в 

этом году плыло пять тысяч пятьсот моряков. 

На глазах у Кочетова и Важдаева все эти пять тысяч пятьсот человек 

построились в воде большими квадратами, длинными шеренгами, вытянутыми 

прямоугольниками и, сохраняя строй, поплыли вдоль берега.