сношений со своими норманскими соседями) заметить, что главный пленник 

бежал. 

- Ну, саксонские храбрецы, - сказал Фрон де Беф, - как вам нравится 

гостить в Торкилстоне? Поняли ли вы теперь, что значит брезговать гос- 

теприимством принца из дома Анжу? Помните, как вы отплатили за любезный 

прием нашему царственному принцу Джону? Клянусь богом и святым Денисом, 

если вы не заплатите знатного выкупа, я повешу вас за ноги на железной 

решетке вот этих самых окон, и вы будете там висеть, покуда коршуны и 

вороны не превратят вас в скелеты... Говорите, саксонские псы, много ли 

вы дадите за спасение своей подлой жизни? Что скажете вы, вы из Ротерву- 

да? 

- Я-то ни копейки не дам, - отвечал бедный Вамба, - а что касается 

вашего обещания повесить меня за ноги, так это, пожалуй, недурно. У ме- 

ня, говорят, мозги перевернулись вверх ногами с той минуты, как на меня 

надели колпак. Так если меня повесят головой ввниз - может, мозги-то и 

станут опять на место. 

- Пресвятая Женевьева, - воскликнул Фрон де Беф, - кто это со мной 

говорит? 

Он сшиб шапку Седрика с головы шута и при этом заметил на его шее ро- 

ковой признак рабства - серебряный ошейник. 

- Жиль! Клеман! Псы окаянные! - крикнул разъяренный норманн. - Кого 

вы мне привели? 

- На это, кажется, я могу ответить, - сказал де Браси, только что во- 

шедший в зал. - Это потешный дурак Седрика, тот самый, что так мужест- 

венно вступил в состязание с Исааком из Йорка на турнире по вопросу о 

том, кому занять место почетнее. 

- Ну, это я за них решу, - сказал Фрон де Беф, - повешу их на одной 

виселице, и пускай висят рядом, если его хозяин и этот боров из Ко- 

нингсбурга не выкупят их жизнь дорогой ценой. Но одним выкупом они от 

меня не отделаются: пусть дадут обязательство увести с собой толпы бро- 

дяг, окруживших замок, подпишут отречение от своих прав и вольностей и 

признают себя нашими вассалами. Пусть они будут счастливы, если при но- 

вом положении в стране, которое скоро наступит, мы оставим за ними право 

дышать... Ступайте, - обратился он к двоим из прислужников, - приведите 

мне настоящего Седрика. На этот раз я не стану взыскивать с вас за ошиб- 

ку, потому что, в самом деле, трудно отличить простого дурака от сак- 

сонского франклина. 

- Но ваша рыцарская светлость скоро узнает, что среди нас дураков ос- 

талось гораздо больше, чем франклинов, - сказал Вамба. 

- Что за вздор болтает этот плут? - сказал Фрон де Беф, глядя на 

слуг, которые, переминаясь с ноги на ногу, робко намекнули, что если это 

не Седрик, то они не знают, куда он девался. 

- Господи помилуй! - воскликнул де Браси. - Должно быть, он бежал, 

переодевшись монахом! 

- Кой черт! - крикнул Фрон де Беф. - Стало быть, я сам проводил ро- 

тервудского борова до ворот и своими руками выпустил его из замка! А ты, 

- обратился он к Вамбе, - своим дурачеством перехитрил идиотов, еще бо- 

лее безмозглых, чем ты, - я тебя посвящу в монашеский сан! Я велю обрить 

тебе макушку по всем правилам. Эй, кто там! Содрать ему кожу с головы и 

выбросить его с башни за стену!.. Ну, шут, посмотрим, как ты дальше бу- 

дешь шутить! 

- Благородный рыцарь, ваши поступки лучше ваших слов, - захныкал бед- 

ный Вамба, который по привычке острил даже перед смертью. - Коли вы точ- 

но нарядите меня в красную шапочку, значит из простого монаха я стану 

кардиналом. 

- Бедняга, - молвил де Браси, - он решил до смерти остаться шутом! 

Фрон де Беф, не казните его, а подарите мне. Пусть он забавляет мою 

вольную дружину. Что ты на это скажешь, плут? Согласен ты собраться с 

духом и отправиться со мной на войну? 

- Пожалуй, только надо у хозяина спроситься, потому что, видишь ли, - 

сказал Вамба, указывая на свой ошейник, - мне нельзя снять этот воротни- 

чок без его разрешения. 

- Э, норманская пила мигом распилит саксонский ошейник, - сказал де 

Браси. 

- Еще бы, ваша милость, - сказал Вамба, - оттого, должно быть, и пош- 

ла у нас пословица: 

Норманские пилы на наших дубах, 

Норманское иго на наших плечах, 

Норманские ложки в английской каше, 

Норманны правят родиной нашей. 

Пока все четыре не сбросим долой, 

Не будет веселья в стране родной [22]. 

- Хорош же ты, де Браси, - сказал Фрон де Беф, - стоишь и слушаешь 

дурацкие россказни, когда нам угрожает опасность! Разве ты не видишь, 

что они нас перехитрили? Ведь по милости того самого шута, с которым ты 

вздумал потешаться, нам не удалось снестись с нашими союзниками. Чего же 

нам ждать, кроме близкого штурма? 

- Так пойдем к бойницам, - сказал де Браси. - Разве ты видел, чтобы я 

был мрачен перед боем? Позови храмовника, пусть он хоть вполовину так же 

храбро защищает свою жизнь, как бился во славу своего ордена. Да и ты 

сам взбирайся на стену. Ручаюсь тебе, что саксонским разбойникам не 

удастся влезть на стены Торкилстона, так же как и залезть на облака. А 

если предпочитаешь вступить в переговоры с бандитами, почему бы не вос- 

пользоваться посредничеством этого почтенного франклина, который так уг- 

лубился в созерцание бутылки с вином? Эй, сакс, - продолжал он, обраща- 

ясь к Ательстану и протягивая ему кружку, - промочи себе глотку этим 

благородным напитком, соберись с духом и скажи, что ты нам посулишь за 

свое освобождение? 

- То, что я в силах уплатить, - отвечал Ательстан, - лишь бы это не 

было противно чести и мужеству. Отпусти меня на свободу вместе со всеми 

моими спутниками, и я дам тысячу золотых выкупа. 

- И, кроме того, отвечаешь нам за немедленное отступление этого сбро- 

да, что толпится вокруг замка, нарушая мир божеский и королевский? - 

сказал Фрон де Беф. 

- Насколько это будет в моей власти, - отвечал Ательстан, - постара- 

юсь удалить их и не сомневаюсь, что названый отец мой Седрик поможет мне 

в этом. 

- Стало быть, дело улажено, - сказал Фрон де Беф. - Тебя и твоих 

спутников мы отпустим с миром, а ты за это уплатишь нам тысячу золотых.