- Не может быть. Ты хочешь сказать - прелестная еврейка? - сказал де 

Браси. 

- А если и так, - возразил Буагильбер, - кто может мне помешать в 

этом? 

- Насколько мне известно, никто, - отвечал де Браси, - разве что дан- 

ный тобою обет безбрачия. Или просто совесть не позволит завести интригу 

с еврейкой. 

- Что касается обета, - сказал храмовник, - наш гроссмейстер освобо- 

дит от него, а что касается совести, то человек, который собственноручно 

убил до трехсот сарацин, может и не помнить свои мелкие грешки. Ведь я 

не деревенская девушка на первой исповеди в страстной четверг. 

- Тебе лучше знать, как далеко простираются твои привилегии, - сказал 

де Браси, - однако я готов поклясться, что денежные мешки старого рос- 

товщика пленяют тебя гораздо больше, чем черные очи его дочери. 

- То и другое привлекательно, - отвечал храмовник. - Впрочем, старый 

еврей лишь наполовину моя добыча. Его придется делить с Реджинальдом 

Фрон де Бефом. Он не позволит нам даром расположиться в своем замке. Я 

хочу получить свою долю в этом набеге и решил, что прелестная еврейка 

будет моей нераздельной добычей. Ну, теперь ты знаешь мои намерения, 

значит можешь придерживаться первоначального плана. Сам видишь, что тебе 

нечего опасаться моего вмешательства. 

- Нет, - сказал де Браси, - я все-таки останусь поближе к своей добы- 

че. Все, что ты говоришь, вполне справедливо, но меня беспокоит разреше- 

ние гроссмейстера, да и те особые привилегии, которые дает тебе убийство 

трехсот сарацин. Ты так уверен, что тебе все простится, что не станешь 

церемониться из-за пустяков. 

Пока между рыцарями происходил этот разговор, Седрик всячески старал- 

ся выпытать от окружавшей его стражи, что они за люди и с какой целью 

совершили нападение. 

- С виду вы англичане, - говорил он, - а между тем накинулись на сво- 

их земляков, словно настоящие норманны. Если вы мне соседи, значит мои 

приятели: кто же из моих английских соседей когда-либо враждовал со 

мной? Говорю вам, иомены: даже те из вас, которые запятнали себя разбо- 

ем, пользовались моим покровительством; я жалел их за нищету и вместе с 

ними проклинал их притеснителей, бессовестных дворян. Что же вам нужно 

от меня? Зачем вы подвергаете меня насилию? Что же вы молчите? Вы посту- 

паете хуже, чем дикие звери; неужели же вы хотите уподобиться бессловес- 

ным скотам? 

Но все эти речи были напрасны. У его стражи было много важных причин 

не нарушать молчания, а потому он не мог донять их ни гневом, ни угово- 

рами. Они продолжали все так же быстро везти его вперед, пока впереди, в 

конце широкой аллеи, не возник Торкилстон - древний замок, принадлежав- 

ший в те времена Реджинальду Фрон де Бефу. Этот замок представлял собою 

высокую четырехугольную башню, окруженную более низкими постройками и 

обнесенную снаружи крепкой стеной. Вокруг этой стены тянулся глубокий 

ров, наполненный водой из соседней речушки. Фрон де Беф нередко враждо- 

вал со своими соседями, а потому позаботился прочнее укрепить замок, 

построив во всех углах внешней стены еще по одной башне. Вход в замок, 

как во всех укреплениях того времени, находился под сводчатым выступом в 

стене, защищенным с обеих сторон маленькими башенками. 

Как только Седрик завидел очертания поросших мхом зубчатых серых стен 

замка, высившихся над окружавшими их лесами, ему все сразу стало понят- 

но. 

- Понапрасну я обидел воров и разбойников здешних лесов, - сказал он, 

- подумав, что эти бандиты могут принадлежать к их ватаге... Это все 

равно что приравнять лисиц наших лесов к хищным волкам Франции. Говори- 

те, подлые собаки, чего добивается ваш хозяин: моей смерти или моего бо- 

гатства? Должно быть, ему обидно, что еще осталось двое саксов, я да 

благородный Ательстан, владеющих земельными угодьями в этой стране. Так 

убейте же нас и завершите тем свое злодейство. Вы отняли наши вольности, 

отнимите и жизнь. Если Седрик Сакс не в силах спасти Англию, он готов 

умереть за нее. Скажите вашему бесчеловечному хозяину, что я лишь умоляю 

его отпустить без всякой обиды леди Ровену. Она женщина; ему нечего бо- 

яться ее, а с нами умрут последние бойцы, которые имеют дерзость за нее 

заступаться. 

Стража на эту речь отвечала молчанием; к тому времени они останови- 

лись перед воротами замка. Де Браси трижды протрубил в рог. Тогда стрел- 

ки, высыпавшие на стены при их приближении, поспешили сойти вниз, опус- 

тить подъемный мост и впустить отряд в замок. Стража заставила пленников 

сойти с лошадей и отвела их в зал, где им был предложен завтрак; но ник- 

то, кроме Ательстана, не притронулся к нему. Впрочем, потомку короляис- 

поведника тоже не дали времени основательно заняться поданными яствами, 

так как стража сообщила ему и Седрику, что их поместят отдельно от леди 

Ровены. Сопротивляться было бесполезно. Их заставили пройти в большую 

комнату, сводчатый потолок которой, опиравшийся на неуклюжие саксонские 

колонны, придавал ей сходство с трапезными залами, какие и теперь еще 

можно встретить в наиболее древних из наших монастырей. 

Потом леди Ровену разлучили и с ее служанками и проводили - очень 

вежливо, но не спросив о ее желании, - в отдельную комнату. Такой же 

сомнительный почет был оказан и Ревекке, невзирая на мольбы ее отца. 

Старик в отчаянии предлагал даже деньги, лишь бы дочери дозволено было 

оставаться при нем. 

- Нечестивец, - ответил ему один из стражей, - когда ты увидишь, ка- 

кая берлога тебе приготовлена, так сам не захочешь, чтобы дочь остава- 

лась с тобой! 

И без дальнейших разговоров старого Исаака потащили в сторону от ос- 

тальных пленных. Всех слуг тщательно обыскали, обезоружили и заперли в 

особом помещении. Леди Ровену лишили даже присутствия ее служанки Эльги- 

ты. 

Комната, куда заключили обоих саксонских вождей, в то время служила 

чем-то вроде караульного помещения, хотя в старину это был главный зал.