каких бы то ни было общих выводов в случае неудачи настоящего опыта. 

Но повторяю: если мне удастся нарисовать правдивую картину старых 

английских нравов, я хочу надеяться, что добродушие и здравый смысл моих 

соотечественников обеспечат мне благоприятный прием. 

Ответив, насколько было возможно, на Ваши первые возражения или по 

крайней мере высказав твердое намерение преодолеть все трудности, о ко- 

торых Вы меня предупреждали, я хочу сказать несколько слов о том, что 

более непосредственно относится к моему произведению. Вы, по-видимому, 

придерживаетесь мнения, что сама профессия исследователя старины, зани- 

мающегося трудными и, как принято утверждать, кропотливыми и мелочными 

изысканиями, делает его неспособным создать занимательный рассказ из 

этого материала. Разрешите мне сказать, дорогой доктор, что это возраже- 

ние имеет скорее формальный характер, нежели касается существа дела. Ко- 

нечно, подобные легкомысленные произведения не гармонируют со строгим 

умонастроением нашего друга мистера Олдбока. Однако Гораций Уолпол сумел 

написать леденящий кровь рассказ о нечистой силе, а Джорджу Эллису уда- 

лось вложить живое очарование юмора, столь же восхитительного, как и 

своеобразного, в свои переложения древних стихотворений. Так что если 

мне придется пожалеть о своей смелости, я могу сослаться в свое оправда- 

ние на уважаемых предшественников. 

Все же строгий историк может подумать, что, перемешивая таким образом 

правду с вымыслом, я засоряю чистые источники истории современными из- 

мышлениями и внушаю подрастающему поколению ложное представление о веке, 

который описываю. Соглашаясь лишь в незначительной степени с справедли- 

востью этих суждений, я попытаюсь противопоставить им следующие сообра- 

жения. 

Правда, я не могу, да и не пытаюсь, сохранить абсолютную точность да- 

же в вопросе о костюмах, не говоря уже о таких более существенных момен- 

тах, как язык и нравы. 

Но те же причины, которые не позволяют мне передавать диалоги моего 

романа на англосакском или франко-норманском языке или предложить его 

публике напечатанным шрифтом Кэкстона или Винкен де Ворда, мешают мне 

строго придерживаться рамок того времени, в котором происходит действие. 

Для того чтобы пробудить в читателе хоть некоторый интерес, необходи- 

мо изложить избранную Вами тему языком и в манере той эпохи, в какую Вы 

живете. Ни одно произведение восточной литературы не пользовалось таким 

успехом, как первый перевод арабских сказок мистером Гэлландом: сохранив 

дикость восточного вымысла вместе с пышными восточными костюмами, он 

ввел в них простые чувства и естественные поступки героев, что сделало 

их интересными и понятными для всех; а в то же время он сократил растя- 

нутые эпизоды и однообразные рассуждения и отбросил бесконечные повторе- 

ния арабского оригинала. Конечно, в таком виде рассказы меньше отзывают- 

ся Востоком, но зато значительно больше соответствуют потребностям евро- 

пейского рынка; благодаря этому они вызвали такое одобрение, какого ни- 

когда бы не заслужили, если бы по своей форме и стилю не были до извест- 

ной степени приспособлены к чувствам и привычкам западных читателей. 

Учитывая вкусы толпы, которая, я надеюсь, с жадностью набросится на эту 

книгу, я постарался в такой мере переложить старые нравы на язык совре- 

менности и так подробно развить характеры и чувства моих героев, чтобы 

современный читатель не испытывал никакого утомления от сухого изображе- 

ния неприкрашенной старины. Но я считаю, что, приспособляясь к этим вку- 

сам, я не превысил здесь прав и полномочий автора художественного произ- 

ведения. 

Талантливый писатель - покойный мистер Стратт в своем романе "Куин- 

ху-холл" действовал по другому принципу: противопоставляя старину совре- 

менности, он, казалось, совершенно забыл о нравах и чувствах, общих как 

для наших предков, так и для нас самих - частью полученных нами по нас- 

ледству, частью же в такой мере общечеловеческих по своей природе, что 

их существование во все эпохи не подлежит никакому сомнению. Исключив из 

своей работы все, что недостаточно старо, чтобы быть чуждым и забытым, 

этот человек, обладавший огромной эрудицией и талантом, тем самым лишил 

свое произведение значительной доли общедоступности. Права художника на 

некоторую вольность в обращении с материалом, которые я отстаиваю, нас- 

только важны для успешного осуществления моего замысла, что я буду умо- 

лять Вас терпеливо выслушать мои дальнейшие доказательства. 

Тот, кто впервые открывает сочинения Чосера или какого-нибудь другого 

старого поэта, до такой степени пугается при виде устарелого правописа- 

ния бесчисленных согласных и старого языка вообще, что в отчаянии откла- 

дывает эту книгу, как слишком загроможденную обломками древних развалин 

и потому чересчур трудную для понимания ее достоинства и восприятия ее 

красот. Но если умный и образованный друг укажет ему, что пугающие его 

трудности только кажущиеся, если он прочтет это произведение вслух, если 

он заменит старинное правописание знакомых слов современным, - он дока- 

жет своему ученику, что, быть может, только одна десятая слов в этой 

книге действительно вышла из употребления. Таким образом, начинающего 

легко будет уговорить подойти к "источнику чисто английского" с полной 

уверенностью, что при небольшом терпении он вскоре сможет наслаждаться 

тем юмором и пафосом, которыми старый Джефри восхищал век Кресси и Пу- 

атье. 

Пойдем дальше. Предположим, что наш неофит в своем новоявленном увле- 

чении древностью попытается подражать тому, что вызывает его восхищение; 

он поступит крайне неразумно, если извлечет из словаря устарелые слова и 

будет пользоваться ими вместо слов и выражений, употребительных в наши 

дни. Именно такие ошибки нередко совершал Чаттертон. Стараясь придать 

своему языку старинный характер, он отбросил все современные слова и