- Ай да Губерт! Ай да Губерт! - закричала толпа, которая гораздо бо- 

лее сочувствовала известному ей стрелку, чем незнакомцу. - В самую сере- 

динку! В самую середку! Да здравствует Губерт! 

- Лучше этого выстрела тебе не удастся сделать, Локсли, - сказал 

принц со злорадной улыбкой. 

- Ну-ка, я подшибу его стрелу, - отвечал Локсли и, прицелившись, рас- 

щепил торчащую в мишени стрелу Губерта. Зрители, теснившиеся вокруг, бы- 

ли так потрясены этим чудом искусства, что даже не выражали своего изум- 

ления обычными в таких случаях возгласами. 

- Это, должно быть, не человек, а дьявол! - шептали друг другу иоме- 

ны. - С тех пор как в Англии согнули первый лук, такого стрелка еще не 

видывали. 

- Теперь, - сказал Локсли, - разрешите мне, ваша милость, поставить 

такую мишень, какая в обычае у нас в северной области, и прошу постре- 

лять по ней любого доблестного иомена, который хочет заслужить улыбку 

своей красотки. 

С этими словами он направился за пределы ограды, но, оглянувшись, 

прибавил: 

- Если угодно, пошлите со мной стражу. Мне нужно срезать ветку с бли- 

жайшей ивы. 

Принц Джон подал было знак сторожам следовать за ним. Но со всех сто- 

рон раздались крики: "Позор, позор!" - и принцу пришлось отменить свое 

оскорбительное распоряжение. 

Через минуту Локсли воротился и принес прямой прут толщиной в палец и 

футов в шесть длиной. Он принялся сдирать с него кору, говоря, что пред- 

лагать хорошему охотнику стрелять по такой широченной мишени, какая была 

поставлена раньше, - значит насмехаться над ним. У него на родине всякий 

сказал бы, что тогда уж лучше сделать мишенью круглый стол короля Арту- 

ра, вокруг которого умещалось шестьдесят человек. 

- У нас, - говорил он, - семилетний ребенок попадает тупой стрелой в 

такую мишень. 

Потом он степенным шагом перешел на противоположный конец ристалища, 

воткнул ивовый прут отвесно в землю и сказал: 

- А вот если кто попадет в эту палку за сто ярдов, того я назову дос- 

тойным носить лук и стрелы в присутствии короля, будь это сам славный 

Ричард. 

- Мой дед, - сказал Губерт, - изрядно стрелял из лука в битве при 

Гастингсе, но в такие мишени не стреливал, да и я не стану. Коли этот 

иомен подшибет такую тростинку, я охотно уступлю первенство ему или, 

скорее, тому бесу, что носит его куртку, потому что человек не может так 

стрелять. Человек может сделать только то, что в его силах. Я не стану 

стрелять, раз сам знаю, что наверняка промахнусь. Ведь это все равно, 

что стрелять в острие ножа, или в соломинку, или в солнечный луч... Эта 

белая черточка так тонка, что я и разглядеть-то ее не могу. 

- Трусливый пес! - воскликнул принц Джон. - Ну, Локсли, плут, стреляй 

хоть ты, и, если попадешь в такую цель, я скажу, что ты первый человек, 

которому это удалось. Нечего хвастать своим превосходством, пока оно не 

подтверждено делом. 

- Я сделаю то, что в моих силах, - отвечал Локсли. - Большего от че- 

ловека нельзя требовать, как говорит Губерт. 

Сказав это, он снова взялся за лук, но предварительно переменил тети- 

ву, находя, что она недостаточно кругла и успела немного перетереться от 

двух предыдущих выстрелов. На этот раз он прицеливался гораздо тща- 

тельнее, и толпа народа, затаив дыхание, ждала, что будет. Стрелок оп- 

равдал общую уверенность в его искусстве: стрела расщепила ивовый прут, 

в который была направлена. Последовал взрыв восторженных восклицаний. 

Сам принц Джон позабыл на минуту свою неприязнь к Локсли, так он был по- 

ражен его ловкостью. 

- Вот тебе двадцать золотых, - сказал принц, - и охотничий рог. Ты 

честно заслужил приз. Мы дадим тебе пятьдесят золотых, если ты согла- 

сишься носить нашу форму и поступить к нам на службу телохранителем. Еще 

никогда ни у кого не было такой сильной руки и верного глаза, как у те- 

бя. 

- Простите меня, благородный принц, - сказал Локсли. - Я дал обет, 

что если когда-либо поступлю на службу, то не иначе, как к царственному 

брату вашего величества, королю Ричарду. Эти двадцать золотых я предос- 

тавляю Губерту: он сегодня стрелял из лука ничуть не хуже, чем его по- 

койный дед в битве при Гастингсе. Если бы Губерт из скромности не отка- 

зался от состязания, он бы так же попал в прутик, как и я. 

Губерт покачал головой и неохотно принял щедрый подарок незнакомца. 

Вслед за тем Локсли, желая поскорее избегнуть общего внимания, смешался 

с толпой и больше не показывался. 

Быть может, победоносный стрелок не ускользнул бы так легко от прин- 

ца, если бы принц Джон не был в эту минуту занят гораздо более важными и 

тревожными мыслями. Подав знак к окончанию состязаний, он подозвал свое- 

го камергера и приказал ему немедленно скакать в Ашби и разыскать там 

еврея Исаака. 

- Скажи этой собаке, - сказал он, - чтобы он сегодня же, до солнечно- 

го заката, непременно прислал мне две тысячи крон. Он знает, какое я дам 

обеспечение, но ты все-таки покажи ему этот перстень, чтобы он не сомне- 

вался, что ты от меня. Остальную сумму пусть он доставит мне в Йорк не 

позже, чем через шесть дней. Если он не исполнит этого, я с него голову 

сниму. Поглядывай повнимательнее, не пропусти его невзначай по дороге - 

этот поганый нечестивец еще сегодня щеголял перед нами своими крадеными 

нарядами. 

Сказав это, принц сел на коня и поехал в Ашби, а после этого стали 

расходиться и все остальные зрители. 

Глава XIV 

Была одета пышно рать, 

И было рыцарям под стать 

Великолепье их забав, 

Когда, бывало, всех собрав - 

И дам и воинов - в кружок 

Звучал в старинном замке рог. 

Уортон 

Принц Джон давал роскошный пир в замке Ашби. Это было не то здание, 

величавые развалины которого и поныне интересуют путешественников; пос- 

леднее было выстроено в более поздний период лордом Гастингсом, обергоф- 

мейстером английского двора, одной из первых жертв тирании Ричарда III; 

впрочем, этот лорд более известен как лицо, выведенное на сцену Шекспи-