которым хотелось бы послушать рассказы о Святой Земле, а в особенности о 

рыцаре Айвенго. Вслед за кравчим с той же просьбой явился Вамба, уверяя, 

будто один стакан вина после полуночи стоит трех после сигнала к тушению 

огней. 

Не оспаривая этого утверждения, исходившего от такого сведущего лица, 

пилигрим поблагодарил обоих за любезное приглашение, но сказал, что дан- 

ный им обет воспрещает ему беседовать на кухне о том, о чем нельзя гово- 

рить за господским столом. 

- Ну, такой обет, - сказал Вамба, обращаясь к кравчему, - едва ли 

подходит слуге. 

- Я было собирался дать ему комнату на чердаке, - сказал кравчий, с 

досадой пожимая плечами, - но раз он не хочет водить компанию с добрыми 

христианами, пускай ночует рядом с Исааком. Энвольд, - продолжал он, об- 

ращаясь к факельщику, - проводи пилигрима в южную келью. Какова любез- 

ность, такова и благодарность. Спокойной ночи, сэр пилигрим. 

- Спокойной ночи, и награди вас пресвятая дева, - невозмутимо отвечал 

пилигрим и последовал за своим провожатым. 

В небольшой, освещенной простым железным фонарем прихожей, откуда 

несколько дверей вели в разные стороны, их остановила горничная леди Ро- 

вены, которая повелительным тоном объявила, что ее госпожа желает пого- 

ворить с пилигримом, и, взяв факел из рук Энвольда и велев ему подождать 

своего возвращения, она подала знак пилигриму следовать за ней. По-види- 

мому, пилигрим считал неприличным отклонить это приглашение, как откло- 

нил предыдущее; по крайней мере он повиновался без всяких возражений, 

хотя и казалось, что он был удивлен таким приказанием. 

Небольшой коридор и лестница, сложенная из толстых дубовых бревен, 

привели его в комнату Ровены, грубое великолепие которой соответствовало 

почтительному отношению к ней хозяина дома. Все стены были завешены вы- 

шивками, на которых разноцветными шелками с примесью золотых и серебря- 

ных нитей были изображены различные эпизоды псовой и соколиной охоты. 

Постель под пурпурным пологом была накрыта богато вышитым покрывалом. На 

стульях лежали цветные подушки; перед одним стулом, более высоким, чем 

все остальные, стояла скамеечка из слоновой кости с затейливой резьбой. 

Комната освещалась четырьмя восковыми факелами в серебряных подсвеч- 

никах. Однако напрасно современная красавица стала бы завидовать роскош- 

ной обстановке саксонской принцессы. Стены комнаты были так плохо проко- 

нопачены и в них были такие щели, что нарядные драпировки вздувались от 

ночного ветра. Жалкое подобие ширм защищало факелы от сквозняка, но, 

несмотря на это, их пламя постоянно колебалось от ветра, как развернутое 

знамя военачальника. Конечно, в убранстве комнаты чувствовалось бо- 

гатство и даже некоторое изящество; но комфорта не было, а так как в те 

времена о нем не имели представления, то и отсутствие его не ощущалось. 

Три горничные, стоя за спиной леди Ровены, убирали на ночь ее волосы. 

Сама она сидела на высоком, похожем на трон стуле. Весь ее вид и манеры 

были таковы, что, казалось, она родилась на свет для преклонения. Пилиг- 

рим сразу признал ее право на это, склонив перед ней колени. 

- Встань, странник, - сказала она приветливо, - заступник отсутствую- 

щих достоин ласкового приема со стороны каждого, кто дорожит истиной и 

чтит мужество. 

Потом, обратясь к своей свите, она сказала: 

- Отойдите все, кроме Эльгиты. Я желаю побеседовать со святым пилиг- 

римом. 

Девушки отошли в другой конец комнаты и сели на узкую скамью у самой 

стены, где оставались неподвижны и безмолвны, как статуи, хотя свободно 

могли бы шептаться, не мешая разговору их госпожи со странником. 

Леди Ровена помолчала с минуту, как бы не зная, с чего начать, потом 

сказала: 

- Пилигрим, сегодня вечером вы произнесли одно имя. Я хочу сказать, - 

продолжала она с усилием, - имя Айвенго; по законам природы и родства 

это имя должно было бы встретить более теплый и благосклонный отклик в 

здешнем доме; но таковы странные превратности судьбы, что хотя у многих 

сердце дрогнуло при этом имени, но только я решаюсь вас спросить, где и 

в каких условиях оставили вы того, о ком упомянули. Мы слышали, что он 

задержался в Палестине из-за болезни и что после ухода оттуда английско- 

го войска он подвергся преследованиям со стороны французской партии, а 

нам известно, что к этой же партии принадлежат и храмовники. 

- Я мало знаю о рыцаре Айвенго, - смущенно ответил пилигрим, - но я 

хотел бы знать больше, раз вы интересуетесь его судьбой. Кажется, он из- 

бавился от преследований своих врагов в Палестине и собирался возвра- 

титься в Англию. Вам, леди, должно быть известно лучше, чем мне, есть ли 

у него здесь надежда на счастье. 

Леди Ровена глубоко вздохнула и спросила, не может ли пилигрим ска- 

зать, когда именно следует ожидать возвращения рыцаря Айвенго на родину, 

а также не встретит ли он больших опасностей в пути. 

Пилигрим ничего не мог сказать относительно времени возвращения Ай- 

венго; что же касается второго вопроса леди Ровены, пилигрим уверил ее, 

что путешествие может быть безопасным, если ехать через Венецию и Геную, 

а оттуда - через Францию и Англию. 

- Айвенго, - сказал он, - так хорошо знает язык и обычаи французов, 

что ему ничто не угрожает в этой части его пути. 

- Дай бог, - сказала леди Ровена, - чтобы он доехал благополучно и 

был в состоянии принять участие в предстоящем турнире, где все рыцарство 

здешней страны собирается показать свое искусство и отвагу. Если приз 

достанется Ательстану Конингсбургскому, Айвенго может услышать недобрые 

вести по возвращении в Англию. Скажите мне, странник, как он выглядел, 

когда вы его видели в последний раз? Не уменьшил ли недуг его телесные 

силы и красоту? 

- Он похудел и стал смуглее с тех пор, как прибыл в Палестину с ост- 

рова Кипра в свите Ричарда Львиное Сердце. Мне казалось, что лицо его 

омрачено глубокой печалью. Но я не подходил к нему, потому что незнаком