но взор остановился и потускнел. Румянец сошел с лица и сменился мерт- 

венной бледностью. Не поврежденный копьем своего противника, он умер 

жертвой собственных необузданных страстей. 

- Вот поистине суд божий, - промолвил гроссмейстер, подняв глаза к 

небу. - Fiat voluntas tua! [53] 

Глава XLIV 

Как сплетня кумушки, рассказ окончен. 

Уэбстер 

Когда общее изумление несколько улеглось, Уилфред Айвенго спросил у 

гроссмейстера, как верховного судьи настоящего поединка, так ли мужест- 

венно и правильно выполнил он свои обязанности, как требовалось уставом 

состязания. 

- Мужественно и правильно, - отвечал гроссмейстер. - Объявляю девицу 

свободной и неповинной! Оружием, доспехами и телом умершего рыцаря волен 

распорядиться по своему желанию победитель. 

- Я равно не хочу и пользоваться его доспехами и предавать его тело 

на позор, - сказал рыцарь Айвенго. - Он сражался за веру христианскую. А 

ныне он пал не от руки человеческой, а по воле божьей. Но пусть его по- 

хоронят тихо и скромно, как подобает погибшему за неправое дело. Что ка- 

сается девушки... 

Его прервал конский топот. Всадников было так много и скакали они так 

быстро, что под ними дрожала земля. На ристалище примчался Черный Ры- 

царь, а за ним - многочисленный отряд конных воинов и несколько рыцарей 

в полном вооружении. 

- Я опоздал, - сказал он, озираясь вокруг, - Буагильбер должен был 

умереть от моей руки... Айвенго, хорошо ли было с твоей стороны брать на 

себя такое дело, когда ты сам едва держишься в седле? 

- Сам бог, государь, покарал этого надменного человека, - отвечал Ай- 

венго. - Ему не суждена была честь умереть той смертью, которую вы пред- 

назначили ему. 

- Мир ему, - молвил Ричард, пристально вглядываясь в лицо умершего, - 

если это возможно: он был храбрый рыцарь и умер в стальной броне, как 

подобает рыцарю. Но нечего терять время. Бохун, исполняй свою обязан- 

ность! 

Из среды королевской свиты выступил рыцарь и, положив руку на плечо 

Альберта Мальвуазена, сказал: 

- Я арестую тебя, как государственного изменника! До сих пор гросс- 

мейстер молча дивился внезапному появлению такого множества воинов. Те- 

перь он заговорил: 

- Кто смеет арестовать рыцаря Сионского Храма в пределах его прецеп- 

тории и в присутствии гроссмейстера? И по чьему повелению наносится ему 

столь дерзкая обида? 

- Я арестую его, - отвечал рыцарь, - я, Генри Бохун, граф Эссекс, 

лорд-главнокомандующий войсками Англии. 

- И по приказанию Ричарда Плантагенета, здесь присутствующего, - ска- 

зал король, открывая забрало своего шлема, - Конрад Монт-Фитчет, счастье 

твое, что ты родился не моим подданным. Что до тебя, Мальвуазен, ты и 

брат твой Филипп подлежите смертной казни до истечения этой недели. 

- Я воспротивлюсь твоему приговору, - сказал гроссмейстер. 

- Гордый храмовник, ты не в силах это сделать, - возразил король. - 

Взгляни на башни своего замка, и ты увидишь, что там развевается коро- 

левское знамя Англии вместо вашего орденского флага. Будь благоразумен, 

Бомануар, и не оказывай бесполезного сопротивления. Твоя рука теперь в 

пасти льва. 

- Я подам на тебя жалобу в Рим, - сказал гроссмейстер - Обвиняю тебя 

в нарушении неприкосновенности и вольностей нашего ордена. 

- Делай что хочешь, - отвечал король, - но ради твоей собственной бе- 

зопасности сейчас лучше не толкуй о нарушении прав. Распусти членов ка- 

питула и поезжай со своими последователями в другую прецепторию, если 

только найдется такая, которая не стала местом изменнического заговора 

против короля Англии. Впрочем, если хочешь, оставайся. Воспользуйся на- 

шим гостеприимством и посмотри, как мы будем вершить правосудие. 

- Как! Мне быть гостем там, где я должен быть повелителем? - восклик- 

нул гроссмейстер. - Никогда этого не будет! Капелланы, возгласите псалом 

"Quare fremuerunt gentes"! [54] Рыцари, оруженосцы и служители святого 

Храма, следуйте за знаменем нашего ордена Босеан! 

Гроссмейстер говорил с таким достоинством, которое не уступало самому 

королю Англии и вдохнуло мужество в сердца его оторопевших и озадаченных 

приверженцев. Они собрались вокруг него, как овцы вокруг сторожевой со- 

баки, когда заслышат завывание волка. Но в осанке их не было робости, 

свойственной овечьему стаду, напротив - лица у храмовников были хмурые и 

вызывающие, а взгляды выражали вражду, которую они не смели высказать 

словами. Они сомкнулись в ряд, и копья их образовали темную полосу, 

сквозь которую белые мантии рыцарей рисовались на фоне черных одеяний 

свиты подобно серебристым краям черной тучи. Толпа простонародья, под- 

нявшая было против них громкий крик, притихла и в молчании взирала на 

грозный строй испытанных воинов. Многие даже попятились назад. 

Граф Эссекс, видя, что храмовники стоят в боевой готовности, дал шпо- 

ры своему коню и помчался к своим воинам, выравнивая их ряды и приводя 

их в боевой порядок против опасного врага. Один Ричард, искренне наслаж- 

давшийся испытываемой опасностью, медленно проезжал мимо фронта храмов- 

ников, громко вызывая их: 

- Что же, рыцари, неужели ни один из вас не решится преломить копье с 

Ричардом? Эй, господа храмовники! Ваши дамы, должно быть, уж очень смуг- 

лы, коли ни одна не стоит осколка копья, сломанного в честь ее! 

- Слуги святого Храма, - возразил гроссмейстер, выезжая вперед, - не 

сражаются по таким пустым и суетным поводам. А с тобой, Ричард Английс- 

кий, ни один храмовник не преломит копья в моем присутствии. Пускай папа 

и монархи Европы рассудят нас с тобой и решат, подобает ли христианскому 

принцу защищать то дело, ради которого ты сегодня выступил. Если нас не 

тронут - и мы уедем, никого не тронув. Твоей чести вверяем оружие и хо- 

зяйственное добро нашего ордена, которое оставляем здесь; на твою со- 

весть возлагаем ответственность в том соблазне и обиде, какую ты нанес 

ныне христианству. 

С этими словами, не ожидая ответа, гроссмейстер подал знак к отбытию.