поместье не могло обойтись без укреплений, иначе оно немедленно было бы 

разграблено и сожжено. Вокруг всей усадьбы шел глубокий ров, наполненный 

водой из соседней речки. По обеим сторонам этого рва проходил двойной 

частокол из заостренных бревен, которые доставлялись из соседних лесов. 

С западной стороны в наружной ограде были сделаны ворота; подъемный мост 

вел от них к воротам внутренней ограды. Особые выступы по бокам ворот 

давали возможность обстреливать противника перекрестным огнем из луков и 

пращей. 

Остановившись перед воротами, храмовник громко и нетерпеливо затрубил 

в рог. Нужно было торопиться, так как дождь, который так долго собирал- 

ся, полил в эту минуту как из ведра. 

Глава III 

Тогда - о горе! - доблестный 

Саксонец, 

Золотокудрый и голубоглазый, 

Пришел из края, где пустынный берег 

Внимает реву Северного моря. 

Томсон, "Свобода" 

В просторном, но низком зале, на большом дубовом столе, сколоченном 

из грубых, плохо оструганных досок, приготовлена была вечерняя трапеза 

Седрика Сакса. 

Комнату ничто не отделяло от неба, кроме крыши, крытой тесом и трост- 

ником и поддерживаемой крепкими стропилами и перекладинами. 

В противоположных концах зала находились огромные очаги, их трубы бы- 

ли устроены так плохо, что большая часть дыма оставалась в помещении. От 

постоянной копоти бревенчатые стропила и перекладины под крышей были 

густо покрыты глянцевитой коркой сажи, как черным лаком. По стенам висе- 

ли различные принадлежности охоты и боевого вооружения, а в углах зала 

были створчатые двери, которые вели в другие комнаты обширного дома. 

Вся обстановка отличалась суровой саксонской простотой, которой гор- 

дился Седрик. Пол был сделан из глины с известью, сбитой в плотную мас- 

су, какую и поныне нередко можно встретить в наших амбарах. В одном кон- 

це зала пол был немного приподнят; на этом месте, называвшемся почетным 

помостом, могли сидеть только старшие члены семейства и наиболее уважае- 

мые гости. Поперек помоста стоял стол, покрытый дорогой красной ска- 

тертью; от середины его вдоль нижней части зала тянулся другой, предназ- 

наченный для трапез домашней челяди и простолюдинов. 

Все столы вместе имели сходство с формой буквы "Т" или с теми старин- 

ными обеденными столами, сделанными по тому же принципу, какие и теперь 

встречаются в старомодных колледжах Оксфорда и Кембриджа. Вокруг главно- 

го стола на помосте стояли крепкие стулья и кресла из резного дуба. Над 

помостом был устроен суконный балдахин, который до некоторой степени за- 

щищал сидевших там важных лиц от дождя, пробивавшегося сквозь плохую 

крышу. 

Возле помоста на стенах висели пестрые, с грубым рисунком, драпиров- 

ки, а пол был устлан таким же ярким ковром. Над длинным нижним столом, 

как мы уже говорили, совсем не было никакого потолка, не было ни балда- 

хина, ни драпировок на грубо выбеленных стенах, ни ковра на глиняном по- 

лу; вместо стульев тянулись массивные скамьи. 

У середины верхнего стола стояли два кресла повыше остальных, пред- 

назначавшиеся для хозяйки и хозяина, которые присутствовали и возглавля- 

ли все трапезы и потому носили почетное звание "Раздаватели хлеба". К 

каждому из этих кресел была подставлена скамеечка для ног, украшенная 

резьбой и узором из слоновой кости, что указывало на особое отличие тех, 

кому они принадлежали. 

На одном из этих кресел сидел сейчас Седрик Сакс, нетерпеливо ожидая 

ужина. Хотя он был по своему званию не более как тан или, как называли 

его норманны, Франклин, однако всякое опоздание обеда или ужина приводи- 

ло его в не меньшее раздражение, чем любого олдермена старого или нового 

времени. 

По лицу Седрика было видно, что он человек прямодушный, нетерпеливый 

и вспыльчивый. Среднего роста, широкоплечий, с длинными руками, он отли- 

чался крепким телосложением человека, привыкшего переносить суровые ли- 

шения на войне или усталость на охоте. Голова его была правильной формы, 

зубы белые, широкое лицо с большими голубыми глазами дышало смелостью и 

прямотой и выражало такое благодушие, которое легко сменяется вспышками 

внезапного гнева. В его глазах блистали гордость и постоянная насторо- 

женность, потому что этот человек всю жизнь защищал свои права, посяга- 

тельства на которые непрестанно повторялись, а его скорый, пылкий и ре- 

шительный нрав всегда держал его в тревоге за свое исключительное поло- 

жение. Длинные русые волосы Седрика, разделенные ровным пробором, шедшим 

от темени до лба, падали на плечи; седина едва пробивалась в них, хотя 

ему шел шестидесятый год. 

На нем был кафтан зеленого цвета, отделанный у ворота и обшлагов се- 

рым мехом, который ценится ниже горностая и выделывается, как полагают, 

из шкурок серой белки. Кафтан не был застегнут, и под ним виднелась уз- 

кая, плотно прилегающая к телу куртка из красного сукна. Штаны из такого 

же материала доходили лишь до колен, оставляя голени обнаженными. Его 

обувь была той же формы, что и у его крестьян, но из лучшей кожи и зас- 

тегивалась спереди золотыми пряжками. На руках он носил золотые брасле- 

ты, на шее - широкое ожерелье из того же драгоценного металла, вокруг 

талии - пояс, богато выложенный драгоценными камнями; к поясу был прик- 

реплен короткий прямой двусторонний меч с сильно заостренным концом. За 

его креслом висели длинный плащ из красного сукна, отороченный мехом, и 

шапка с нарядной вышивкой, составлявшие обычный выходной костюм богатого 

землевладельца. К спинке его кресла была прислонена короткая рогатина с 

широкой блестящей стальной головкой, служившая ему во время прогулок 

вместо трости или в качестве оружия. 

Несколько слуг, одежды которых были как бы переходными ступенями меж- 

ду роскошным костюмом хозяина и грубой простотой одежды свинопаса Гурта, 

смотрели в глаза своему властелину и ожидали его приказаний. Из них двое 

или трое старших стояли на помосте, за креслом Седрика, остальные держа-