себя, но не спасешь еврейку, которая, по всему видно, так дорога тебе. 

Бомануар выберет вместо тебя кого-нибудь другого на защиту ордена, и 

осужденная все равно погибнет. 

- Вздор! Я сам выступлю на ее защиту, - ответил храмовник надменно, - 

и тебе, Мальвуазен, я думаю, известно, что во всем ордене не найдется 

бойца, способного выдержать удар моего копья. 

- Эх, - сказал лукавый советчик, - ты совсем упускаешь из виду, что 

тебе не дадут ни случая, ни возможности выполнить твой безумный план. 

Попробуй пойти к Луке Бомануару, объяви ему о своем отречении от клятвы 

послушания и посмотри, долго ли после этого деспотичный старик оставит 

тебя на свободе. Ты едва успеешь произнести эти слова, как очутишься на 

сто футов под землей, в темнице тюремной башни прецептории, где будешь 

ждать суда, - а судить тебя будут, как подлого отступника и малодушного 

рыцаря. Если же решат, что все-таки ты околдован, тебя закуют в цепи, 

отвезут в какой-нибудь отдаленный монастырь, запрут в уединенную келью, 

и ты будешь валяться там на соломе, в темноте, одуревший от заклинаний и 

насквозь промокший от святой воды, которой будут тебя усердно поливать, 

чтобы изгнать из тебя беса. Нет, ты должен явиться на ристалище, Бриан, 

иначе ты погиб! 

- Я вырвусь отсюда и убегу! - сказал Буагильбер. - Убегу в какую-ни- 

будь дальнюю страну, куда еще не проникли человеческая глупость и изу- 

верство. По крайней мере ни одна капля крови этой прекрасной девушки не 

прольется при моем участии. 

- Тебе не удастся бежать, - сказал Мальвуазен. - Твои безумства воз- 

будили подозрения, и тебя не выпустят из стен прецептории. Пойди попы- 

тайся. Подойди к воротам, прикажи спустить подъемный мост, и ты увидишь, 

исполнят ли твое приказание. Ты удивлен, обижен? Но для тебя же лучше, 

что это так. Твое бегство ни к чему не приведет. Твой герб будет пере- 

вернут, ты обесславишь своих предков и сам будешь изгнан из ордена. По- 

думай хорошенько: куда деваться от стыда твоим товарищам, когда Бриана 

де Буагильбера, лучшего бойца в рядах храмовников, публично провозгласят 

предателем и собравшиеся освищут твое имя? Каково будет горе французско- 

го двора! С какой радостью надменный Ричард узнает, что тот самый ры- 

царь, который доставил ему немало хлопот в Палестине и едва не омрачил 

его всесветную славу, сам потерял честь и доброе имя из-за еврейки и 

все-таки не смог спасти ее, даже ценой такой великой жертвы. 

- Мальвуазен, - сказал рыцарь, - благодарю тебя. Ты затронул ту стру- 

ну, которая сильнее всего волнует мою душу. Будь что будет, но слово 

"изменник" никогда не станет рядом с именем Буагильбера. Дай бог, чтобы 

сам Ричард или один из его хваленых любимчиков выехал против меня на 

ристалище. Но нет, там будет пусто - никто не захочет рискнуть жизнью за 

неповинную, одинокую... 

- Тем лучше для тебя, если дело этим кончится, - сказал прецептор. - 

Если ее защитник не явится, не ты будешь повинен в смерти злосчастной 

девицы, а гроссмейстер, приговоривший ее к казни. На нем и будет лежать 

ответственность за это дело, и он его поставит себе не в вину, а в зас- 

лугу, достойную всяких похвал. 

- Это правда, - сказал Буагильбер, - если не будет у нее защитника, я 

буду лишь частью пышного зрелища, то есть появлюсь на ристалище верхом 

на коне в полном вооружении, но не приму никакого участия в том, что 

последует дальше. 

- Разумеется! - подхватил Мальвуазен. - Не больше, чем статуя Георгия 

Победоносца в церковной процессии. 

- Что ж, пусть будет так, как я решил прежде, - сказал надменный хра- 

мовник. - Она меня отвергла и унизила, пренебрегла мною. Для чего я ста- 

ну жертвовать ей своей славой и уважением других людей? Мальвуазен, я 

выеду на ристалище. 

Сказав эти слова, он поспешно вышел из зала, а прецептор последовал 

за ним, дабы присмотреть и поддержать его в принятом решении, ибо он сам 

был сильно заинтересован в успехах Буагильбера, ожидая для себя больших 

выгод в случае, если тот со временем станет во главе ордена, не говоря 

уже о надеждах получить место, обещанное ему Конрадом Монт-Фитчетом с 

условием, чтобы он всячески способствовал осуждению несчастной Ревекки. 

Оспаривая лучшие побуждения в душе своего друга, Мальвуазен имел над ним 

все преимущества хитрого и хладнокровного себялюбца в борьбе с челове- 

ком, одержимым пылкими и противоречивыми страстями. Тем не менее потре- 

бовалось все его искусство, чтобы заставить Буагильбера следовать приня- 

тому решению. Он должен был неотступно наблюдать за своим другом, чтобы 

тот опять не вздумал бежать, и предупреждать возможность его встречи с 

гроссмейстером, чтобы не допустить его до открытого с ним разрыва; кроме 

того, Альберт должен был снова и снова приводить различные доводы в 

пользу того, что Бриан обязан явиться на ристалище, так как на судьбу 

Ревекки это не может оказать никакого влияния, а для негр самого являет- 

ся единственным способом спастись от бесславия и позора. 

Глава XL 

Вновь Ричард стал самим собой, 

Прочь, тени! 

"Ричард III" 

Но возвратимся к приключениям Черного Рыцаря. Отъехав от заветного 

дуба великодушного разбойника, он направил свой путь к соседнему монас- 

тырю, скромному и небогатому, носившему название аббатства святого Бо- 

тольфа, куда после падения замка Торкилстон перевезли раненого Айвенго 

под надзором верного Гурта и великодушного Вамбы. Пока мы не станем го- 

ворить о том, что произошло между Уилфредом и его избавителем. Довольно 

сказать, что после долгой и важной беседы аббат разослал гонцов в разные 

стороны, а на другой день поутру Черный Рыцарь собрался уезжать из мо- 

настыря, взяв с собой в проводники шута Вамбу. Перед отъездом рыцарь об- 

ратился к Айвенго и сказал ему: 

- Мы с тобой увидимся в Конингсбурге, замке покойного Ательстана, ку- 

да отправился твой отец Седрик на поминки по своему благородному