будет тому противиться. 

Уже не раб, а свободный человек и землевладелец, Гурт вскочил на ноги 

и дважды высоко подпрыгнул. 

- Кузнеца бы мне, пилу! - воскликнул он. - Долой этот ошейник с 

вольного человека! Благородный господин мой, от вашего дара я стал в два 

раза сильней и драться за вас буду в два раза лучше! Свободная душа в 

моей груди! Совсем другим человеком стал и для себя и для всех! Что, 

Фанге, - продолжал он, обращаясь к верному псу, который, увидев восторг 

своего хозяина, принялся в знак сочувствия скакать около него, - узнаешь 

ли ты своего хозяина? 

- Как же, - сказал Вамба, - мы с Фангсом все еще признаем тебя, Гурт, 

даром что сами не избавились от ошейника; лишь бы ты нас не забывал те- 

перь, да и сам не слишком бы забывался. 

- Скорее я себя самого забуду, чем тебя, мой друг и товарищ, - сказал 

Гурт, - а если бы свобода тебе подходила, Вамба, хозяин, наверно, дал бы 

волю и тебе. 

- Нет, братец Гурт, - сказал Вамба, - не подумай, что я тебе завидую: 

раб-то сидит себе у теплой печки, а вольный человек сражается. Сам зна- 

ешь, что говорил Олдхелм из Момсбери: дураку за обедом лучше, чем умному 

в драке. 

Послышался стук копыт, и появилась леди Ровена в сопровождении нес- 

кольких всадников и большого отряда пеших слуг. Они весело потрясали 

своими пиками и стучали алебардами, радуясь ее освобождению. Сама она, в 

богатом одеянии, верхом на гнедом коне, вновь обрела свою прежнюю вели- 

чавую осанку. Только необычайная бледность ее напоминала о перенесенных 

страданиях. Ее прелестное лицо было грустно, но в глазах светились вновь 

пробудившиеся надежды на будущее и признательность за избавление от ми- 

нувших зол. Она знала, что Айвенго жив, и знала, что Ательстан умер. 

Первое наполняло ее сердце искренним восторгом, и она чувствовала не- 

вольное (и довольно простительное) облегчение от сознания, что теперь 

кончились ее недоразумения с Седриком в том вопросе, в котором ее жела- 

ния расходились с замыслами ее опекуна. 

Когда Ровена приблизилась к месту, где сидел Локсли, храбрый иомен и 

все его сподвижники встали и пошли ей навстречу. Щеки ее окрасились ру- 

мянцем, она приветствовала их жестом руки и, наклонившись так низко, что 

ее великолепные распущенные косы на минуту коснулись гривы коня, в нем- 

ногих, но достойных словах выразила самому Локсли и его товарищам свою 

признательность за все, чем она была им обязана. 

- Да благословит вас бог! - сказала она в заключение. - Молю бога и 

его пречистую матерь наградить вас, храбрые мужи, за то, что вы с опас- 

ностью для своей жизни заступились за угнетенных. Кто из вас будет голо- 

ден, помните, что у Ровены есть чем накормить вас, для жаждущих у нее 

довольно вина и пива. А если бы норманны вытеснили вас из здешних мест, 

знайте, что у Ровены есть свои лесные угодья, где ее спасители могут 

бродить сколько им вздумается, и ни один сторож не посмеет спрашивать, 

чья стрела поразила оленя. 

- Благодарю, благородная леди, - отвечал Локсли, - благодарю за себя 

и за товарищей. Но ваше спасение само является для нас наградой. Скита- 

ясь по зеленым лесам, мы совершаем немало прегрешений, так пусть же из- 

бавление леди Ровены зачтется нам во искупление грехов. 

Ровена еще раз низко поклонилась и повернула коня, но не отъехала, 

дожидаясь, пока Седрик прощался с Локсли и его сподвижниками. Но тут со- 

вершенно неожиданно она очутилась лицом к лицу с пленным де Браси. Он 

стоял под деревом в глубоком раздумье, скрестив руки на груди, и Ровена 

надеялась, что он ее не заметит. Но он поднял голову, и при виде ее яр- 

кая краска стыда залила его красивое лицо. С минуту он стоял нерешитель- 

но, потом шагнул вперед, взял ее лошадь под уздцы и опустился на колени: 

- Удостоит ли леди Ровена бросить хоть один взгляд на пленного рыца- 

ря, опозоренного воина? 

- Сэр рыцарь, - отвечала Ровена, - в действиях, подобных вашим, нас- 

тоящий позор не в поражении, а в успехе. 

- Победа должна смягчать сердца, - продолжал рыцарь. - Лишь бы мне 

знать, что леди Ровена прощает оскорбление, нанесенное ей под влиянием 

несчастной страсти, и она вскоре увидит, что де Браси сумеет служить ей 

и более благородным образом. 

- Прощаю вас, сэр рыцарь, - сказала Ровена, - прощаю как христианка. 

- Это значит, что она вовсе и не думает его прощать, - сказал Вамба. 

- Но я никогда не прощу тех зол и бедствий, которые были последствия- 

ми вашего безумия, - продолжала Ровена. 

- Отпусти уздечку, не держи коня этой дамы! - сказал Седрик подходя. 

- Клянусь ясным солнцем, если бы ты не был пленником, я бы пригвоздил 

тебя к земле моим дротиком. Но будь уверен, Морис де Браси, что ты еще 

ответишь мне за свое участие в этом гнусном деле. 

- Пленному угрожать легко, - сказал де Браси. - Впрочем, какой же 

вежливости можно ждать от сакса! 

Он отступил на два шага и пропустил Ровену вперед. 

Перед отъездом Седрик горячо благодарил Черного Рыцаря и приглашал 

его с собой в Ротервуд. 

- Я знаю, - говорил он, - что у вас, странствующих рыцарей, все 

счастье - на острие копья. Вас не прельщают ни богатства, ни земли. Но 

удача в войне переменчива, подчас захочется тихого угла и тому, кто всю 

жизнь воевал да странствовал. Ты себе заработал такой приют в Ротервуде, 

благородный рыцарь. Седрик так богат, что легко может поправить твое 

состояние, и все, что имеет, он с радостью предлагает тебе. Поэтому при- 

езжай в Ротервуд и будь там не гостем, а сыном или братом. 

- Я и то разбогател от знакомства с Седриком, - отвечал рыцарь. - Он 

научил меня ценить саксонскую добродетель. Я приеду в Ротервуд, честный 

Сакс, скоро приеду, но в настоящее время неотложные и важные дела мешают 

мне воспользоваться твоим приглашением. А может случиться, что, приехав, 

я потребую такой награды, которая подвергнет испытанию даже твою щед- 

рость. 

- Заранее на все согласен, - молвил Седрик, с готовностью хлопнув ла-