Упал!.. Упал! 

- Кто? Фрон де Беф? - вскричал Айвенго. 

- Да, Фрон де Беф! - отвечала еврейка. - Его люди бросились ему на 

помощь. Во главе их стал гордый храмовник. Общими силами они вынуждают 

рыцаря остановиться. Теперь потащили Фрон де Бефа во внутренний двор 

замка. 

- Осаждающие ведь прорвались за ограду? - спросил Айвенго. 

- Да, да, прорвались! - воскликнула Ревекка. - Прижали защитников к 

наружной стене! Иные приставляют лестницы, другие вьются, как пчелы, 

стремясь взобраться, вскакивают на плечи друг другу. На них валят камни, 

бревна, стволы деревьев летят им на головы. Раненых оттаскивают прочь, и 

тотчас же на их место становятся новые бойцы. Боже великий, не затем же 

ты сотворил человека по твоему образу и подобию, чтобы его так жестоко 

обезображивали руки его братьев! 

- Ты не думай об этом, - сказал Айвенго, - теперь не время преда- 

ваться таким мыслям... Скажи лучше, которая сторона уступает? Кто одоле- 

вает? 

- Лестницы повалены, - отвечала Ревекка, содрогаясь, - воины лежат 

под ними, распростертые как раздавленные черви!.. Осажденные взяли верх! 

- Помоги нам, святой Георгий! - воскликнул рыцарь. - Неужели эти пре- 

датели иомены отступают? 

- Нет, - сказала Ревекка, - они ведут себя как подобает отважным ио- 

менам. Вот теперь Черный Рыцарь со своей огромной секирой подступает к 

воротам, рубит их. Гул от наносимых им ударов можно услышать сквозь шум 

и крики битвы. Ему на голову валят со стен камни и бревна. Но храбрый 

рыцарь не обращает на них никакого внимания, словно это пух или перья! 

- Клянусь святым Иоанном, - радостно сказал Айвенго, приподнявшись на 

локте, - я думал, что во всей Англии только один человек способен на та- 

кое дело! 

- Ворота дрогнули! - продолжала Ревекка. - Вот они трещат, распадают- 

ся под его ударами... Они бросились через пролом, взяли башню! О боже, 

хватают защитников и бросают в ров с водою! О люди, если в вас есть 

что-либо человеческое, пощадите же тех, кто более не может вам сопротив- 

ляться! 

- А мостик? Мостик, соединяющий башню с замком? Они и им овладели? - 

добивался Айвенго. 

- Нет, - отвечала Ревекка, - храмовник уничтожил доску, по которой 

они перешли через ров. Немногие из защитников спаслись с ним в стенах 

замка. Слышишь эти вопли и крики? Они возвещают тебе, какая участь пос- 

тигла остальных. Увы, теперь я знаю, что зрелище победы еще ужаснее зре- 

лища битвы! 

- Что они теперь делают? - сказал Айвенго. - Посмотри опять! Теперь 

не время падать в обморок при виде крови. 

- Затихли на время, - отвечала Ревекка. - Наши друзья укрепляются в 

завоеванной башне. Она так хорошо укрывает их от выстрелов неприятеля, 

что осажденные лишь изредка посылают туда свои стрелы, и то больше ради 

того, чтобы тревожить их, а не наносить вред. 

- Наши друзья, - сказал Уилфред, - не откажутся от своего намерения 

захватить замок, которое так доблестно начали приводить в исполнение. 

Они уже многого достигли. Я возлагаю все мои надежды на доброго рыцаря, 

своим топором проломившего дубовые ворота и железные скрепы... Странно, 

- продолжал он бормотать, - неужели есть на свете еще один, способный на 

такую безумную отвагу? Оковы и скрепы на черном поле... Что бы это могло 

означать? Ревекка, ты не видишь других знаков, по которым можно бы уз- 

нать этого Черного Рыцаря? 

- Нет, - отвечала еврейка, - все на нем черно как вороново крыло. Ни- 

чего не вижу, никаких знаков. Но после того как я была свидетельницей 

его мощи и доблести в бою, мне кажется, что я его узнаю и отличу среди 

тысячи других воинов. Он бросается в битву, точно на веселый пир. Не од- 

на сила мышц управляет его ударами - кажется, будто он всю свою душу 

вкладывает в каждый удар, наносимый врагу. Отпусти ему, боже, горе кро- 

вопролития! Это страшное и величественное зрелище, когда рука и сердце 

одного человека побеждают сотни людей. 

- Ревекка, - сказал Айвенго, - ты описываешь настоящего героя. Если 

они бездействуют, то лишь потому, что собираются с силами либо придумы- 

вают способ переправиться через ров. С таким начальником, каким ты опи- 

сала этого рыцаря, не может быть ни малодушных опасений, ни хладнокров- 

ного промедления, ни отказа от смелого предприятия, ибо чем больше пре- 

пятствий и затруднений, тем больше славы впереди. Клянусь честью моего 

дома! Клянусь светлым именем той, которую люблю! Я отдал бы десять лет 

жизни - согласился бы провести их в неволе - за один день битвы рядом с 

этим доблестным рыцарем и за такое же правое дело! 

- Увы! - сказала Ревекка, покидая свое место у окна и подходя к пос- 

тели раненого рыцаря. - Такая нетерпеливая жажда деятельности, такое 

возбуждение и борьба со своей слабостью непременно задержат твое выздо- 

ровление! Как ты можешь надеяться наносить раны другим людям, прежде чем 

заживет твоя собственная рана? 

- Ах, Ревекка, - отвечал он, - ты не можешь себе представить, как 

трудно человеку, искушенному в рыцарских подвигах, оставаться в без- 

действии подобно какомунибудь монаху или женщине, в то время как вокруг 

него другие совершают доблестные подвиги! Ведь бой - наш хлеб насущный, 

дым сражения - тот воздух, которым мы дышим! Мы не живем и не хотим жить 

иначе, как окруженные ореолом победы и славы! Таковы законы рыцарства, 

мы поклялись их выполнять и жертвуем ради них всем, что нам дорого в 

жизни. 

- Увы, доблестный рыцарь, - молвила прекрасная еврейка, - что же это, 

как не жертвоприношение демону тщеславия и самосожжение перед Молохом? 

Что будет вам наградой за всю кровь, которую вы пролили, за все труды и 

лишения, которые вы вынесли, за те слезы, которые вызвали ваши деяния, 

когда смерть переломит ваши копья и опередит самого быстрого из ваших 

боевых коней? 

- Что будет наградой? - воскликнул Айвенго. - Как что? Слава, слава! 

Она позлатит наши могилы и увековечит наше имя!