- Нет. Я не ходил туда. 

- Вы так утверждаете? 

- Это правда. 

- Я снова предупреждаю вас, берегитесь. Но если мы предположим на мгновенье, что это правда, ответьте мне: зачем Клайд отправился к Пратту? Что он собирался там делать? 

- Не знаю. 

- Что он говорил о своих намерениях? 

- Ничего. 

Вульф закрыл глаза. Я заметил, что его указательный палец выводит кружки на ручке кресла, и понял, что от ярости он не может произнести ни слова. 

- Я могу... - прервал паузу Бронсон. 

- Молчите! - Веки Вульфа вздрогнули, и он открыл глаза. - Вы делаете ошибку. Очень серьезную ошибку. Послушайте меня. Вы требовали немедленного возвращения денег. Будучи не в силах собрать нужную сумму в Нью-Йорке, Клайд приехал просить деньги у отца. Вы так спешили или же так не доверяли ему - или то и другое вместе, - что поехали вместе с ним. Вы не хотели отпускать его от себя. Осгуд-старший отказался дать сыну деньги, поскольку Клайд не хотел говорить, зачем они ему, и вы были готовы рассказать отцу все и получить свой долг у него. Тогда Клайд в отчаянии заключил пари. В случае выигрыша он все равно не мог бы рассчитаться с вами, пока не кончится неделя, а какие гарантии он мог предоставить, что выиграет пари? Заставить вас ждать могло только одно - удовлетворительное объяснение того, как он собирается выиграть пари. И он объяснил вам. 

Не пытайтесь утверждать, что он этого не сделал, я не такой простак. 

Вот и расскажите мне об этом. 

Бронсон покачал головой. 

- Я могу сказать только, что вы ошибаетесь. Он не говорил... 

- Фу! Я не ошибаюсь, я знаю, когда я прав. Берегитесь, молодой человек! 

- Я не могу рассказать о том, чего не знаю. 

- Говорил ли вам Клайд Осгуд, как он думает выиграть пари? 

- Нет. 

- Или что он намеревается делать на ферме Пратта? С кем хотел там встретиться? 

- Нет. 

- Не делал ли он каких-нибудь замечаний или намеков, которые позволили бы вам догадаться об этом? 

- Нет. 

- Вы допускаете очень большой промах. 

- Нет. Может быть, это поссорит меня с вами, но я ничего не могу поделать. Бога ради... 

- Молчите! Вы все-таки оказались дураком. - Вульф повернулся ко мне и приказал: 

- Арчи, забери у него расписку. 

Он мог бы предупреждать меня хотя бы взглядом, прежде чем отдавать подобные распоряжения, но когда я жалуюсь ему на это, он отвечает, что у меня прекрасная реакция, и при моей находчивости никаких предупреждений не требуется. В ответ я обычно говорю, что мне нужна не лесть, а простое уважение. 

В данном случае это, однако, не играло роли. Бронсон был приблизительно моего роста, но в его силе я сомневался. Я протянул руку. 

- Прошу! 

Он покачал головой и не спеша поднялся, отпихнув стул ногой и не спуская с меня глаз. 

- Это глупо, - сказал он. - Чертовски глупо. Не берите меня на пушку. 

- Вам нужна расписка, мистер Вульф? - спросил я, не поворачивая головы. 

- Да. 

- Отлично... Что ж, приятель, мне придется взять ее. 

- Нет, - улыбнулся он. - Драться я не стану, хотя я не трус. 

Просто закричу, появится Осгуд и наверняка захочет узнать, из-за чего загорелся весь сыр-бор. 

- Закричите? 

- Закричу. 

- Посмотрим. Если вы закричите, я сделаю из вас отбивную. 

Предупреждаю - только раскроете рот, и я не остановлюсь до тех пор, пока не приедет "скорая помощь". А когда Осгуд прочтет расписку, он попросит меня начать все сначала, да еще заплатит мне за это. Стойте спокойно. 

Я протянул руку, и, черт побери, он попытался ударить меня коленом. Я мгновенно уклонился. Портить ему физиономию не было необходимости, но проучить стоило, и я хорошим хуком уложил его на пол. 

Когда Бронсон начал открывать глаза, я нагнулся над ним. 

- Не двигаться, - предупредил я. - Я не знаю, в каком кармане расписка. Отдайте ее по-хорошему. 

Он потянулся к нагрудному карману, но я сунул туда руку раньше и вытащил кожаный бумажник с платиновой, а может, и оловянной монограммой. Он попытался выхватить его. Я оттолкнул его руку, велел ему подняться и сесть, а сам отошел на шаг изучить свой трофей. 

- Ого! - присвистнул я. - Сколько тут денег! Тысячи две, а то и больше. Можешь не дергаться, я у мерзавцев не ворую. Но я не вижу... 

Ага, вот. Потайной карманчик. - Я развернул бумагу, пробежал ее глазами и передал Вульфу. - Остальное возвратить? 

Он кивнул, читая расписку. Я протянул бумажник Бронсону, который уже поднялся на ноги. Он выглядел слегка растрепанным, но спокойно выдержал мой взгляд. Я вынужден был признать, что в Бронсоне что-то есть: обычно тому, кто только что сбил тебя с ног, в глаза не смотрят. 

- Спрячь, Арчи, - сказал Вульф и протянул мне расписку. Я достал свой коричневый с золотым тиснением бумажник, который Вульф подарил мне на день рождения, и спрятал туда сложенную бумажку. 

- Мистер Бронсон, - начал Вульф, - я намеревался задать вам и другие вопросы, в частности, о причине вашего похода на ферму Пратта сегодня утром, но это бесполезно. Я начинаю подозревать, что вы готовитесь совершить еще более тяжкую ошибку, чем та, которую сделали сейчас. Что касается расписки, которую у вас взял мистер Гудвин, то я гарантирую - через десять дней вы получите назад либо ее, либо ваши деньги. Не пытайтесь хитрить. Я уже достаточно зол на вас. Спокойной ночи. 

- Я повторяю... Я же говорил... 

- Я не желаю вас слушать. Вы глупец. Спокойной ночи. 

Бронсон вышел. 

Вульф глубоко вздохнул. Я налил стакан молока и принялся пить, когда заметил, что Вульф присматривается ко мне. Через минуту он пробормотал: 

- Арчи, где ты взял молоко? 

- В холодильнике. 

- На кухне? 

- Да. Там пять или шесть бутылок. Принести? 

- Мог бы сделать это сразу и сэкономить время. - Он залез в карман, вытащил горсть пробок от пивных бутылок, пересчитал их, нахмурился и сказал: 

- Принеси две. 

Глава 14 

На следующее утро, в десять часов, мы погрузились в осгудовский "седан" и поехали в Кроуфилд. За исключением Ниро Вульфа, все выглядели измотанными. О себе ничего сказать не могу, но Осгуд хмурился и огрызался. Бронсон надел франтовской костюм, который был на нем в понедельник. Челюсть у него распухла, он был угрюм и молчалив. Нэнси сидела за рулем бледная, с заплаканными глазами, и машину вела рывками. Ей уже пришлось съездить в Кроуфилд, на вокзал, за двумя приехавшими родственниками. Похороны были назначены на четверг, и большинство родных должны были приехать лишь завтра.