- Тише! - закричал сильным голосом Спартак. 

- Тише! - повторил Эномай. 

- Молчите и стойте в боевом порядке, теперь не время для пустые криков, - прибавил рудиарий. 

И как только снова настала глубокая тишина, он спросил: 

- Где трибуны, центурионы, начальники? 

- В соседнем здании Авроры, совещаются что делать дальше, - ответил один из деканов, - так как школа окружена римскими когортами, и склады оружия охраняются многочисленными отрядами легионеров. 

- Я знаю, - ответил Спартак и, обращаясь к Эномаю, добавил: 

- Идем в школу Авроры. 

Затем громко сказал гладиаторам: 

- Ради всех богов неба и ада, я приказываю вам соблюдать порядок и тишину. 

Выйдя из старой школы (так называлось здание, в котором они задержались на эти несколько минут), они направились к другому зданию, носившему название школы Авроры, и быстро вошли в фехтовальный зал, где около двухсот главарей гладиаторов - трибунов, центурионов и членов верховного штаба Союза угнетенных - обсуждали план, который следовало принять в этот опасный момент. 

- Спартак! - воскликнуло несколько голосов при появлении рудиария. 

- Мы погибли! - сказал гладиатор, председательствовавший на собрании. 

- Нет еще, - сказал Спартак, - если мы захватим хоть один склад оружия. 

- Но как мы сможем это сделать? 

- Есть у нас факелы? - спросил Спартак. 

- У нас имеется их триста пятьдесят или четыреста. 

- Вот наше оружие! - воскликнул Спартак, глаза которого вспыхнули радостью. - Среди всех десяти тысяч гладиаторов, собранных в этой школе, вы, несомненно, самые смелые. Сегодня вечером вы должны доказать своей отвагой и львиным мужеством, что ваши товарищи по несчастью не ошиблись в выборе своих начальников. Готовы ли вы на все? 

- На все готовы! - ответили решительно, как один человек, двести гладиаторов. 

- Готовы ли вы, если понадобится, сражаться безоружными против вооруженных и быть перерезанными, как овцы? 

- Готовы на все! - ответили в один голос двести гладиаторов. 

- Тогда скорей!.. Соберите все факелы... Удвоим.., утроим их число, если это возможно, зажжем их и вооружимся ими. Бросившись на стражу ближайшего склада оружия, обратим ее в бегство, затем подожжем дверь и получим столько оружия, сколько нам нужно для достижения верной и окончательной победы. Нет, клянусь священными богами Олимпа, не все потеряно, пока есть еще вера в дело, не все потеряно, пока еще есть мужество! Напротив, победа обеспечена, если мы будем тверды в решении победить или умереть! 

Сверкающие глаза рудиария, казалось, озаряли сверхъестественным светом его одухотворенное лицо. Вера и энтузиазм передались, подобно электрическому току, в сердца двухсот гладиаторов. Мигом они собрали разнообразные факелы - из пакли, пропитанной смолой и салом, из смолистых дощечек, соединенных в трубки и наполненных воспламеняющимся материалом, зажгли их и, яростно размахивая ими, как мечами, приготовились с этим жалким оружием встретить все опасности. 

В это время центурион Попилий, усилив все сторожевые посты у ворот города, привел к школе гладиаторов триста с лишком легионеров и вместе с ними поступил под команду трибуна Тита Сервилиана. Одновременно подошло к Фортунатским воротам около семисот солдат городской милиции Капуи под непосредственным начальством префекта Меция Либеона. 

Префект был человек пятидесяти лет, высокого роста, очень толстый, с свежим, румяным лицом, на котором с первого взгляда можно было прочесть любовь к миру, к покою, к эпикурейским наслаждениям за чашей и обедом. 

Уже много лет руководя префектурой Капуи, он широко пользовался удобствами, доставляемыми этим высоким и завидным постом. Обязанности его в это спокойное время были очень легки. Поэтому грозовая туча, внезапно нависшая над городом, захватила его неподготовленным, поразила его как человека, пробужденного от приятного сна. Несчастный чиновник растерялся и запутался как цыпленок в куче пакли. 

Однако серьезность положения, страх перед наказанием, энергичные настояния честолюбивой и решительной Домиции, его жены, и наконец советы отважного трибуна Сервилиана взяли верх, и Меций, даже не понимая хорошо, что происходит, не предвидя последствий отдаваемых им приказаний, решился, наконец, кое-что предпринять, сделать некоторые распоряжения. 

Самым непредвиденным последствием этих распоряжений было то, что спешно собравшиеся и вооружившиеся солдаты городской милиции принялись сразу кричать, чтобы на бой их повел сам префект и что только ему они доверяют. 

Сначала бедняга отказывался удовлетворить просьбу милиции со всей энергией, диктуемой ему страхом: он говорил, что он - человек тоги, а не меча, уверял, что его присутствие необходимо в доме префектуры для того чтобы все предусмотреть, обо всем позаботиться и распорядиться; однако под давлением капуанских сенаторов, криков милиции и упреков жены, несчастный должен был покориться и надеть шлем, латы, пояс с мечом. Не как начальник, который во главе войска идет сразиться с неприятелем, а как жертва, влекомая на заклание, двинулся он во главе капуанской милиции по направлению к гладиаторской школе. 

Едва капуанские солдаты пришли к Фортунатским воротам, трибун Сервилиан, в сопровождении Попилия и Лентула Батиата, двинулся навстречу префекту и сказал, что необходимо устроить совещание для обсуждения плана ближайших действий. 

- Да.., совещание, совещание.., мало сказать - держать совет.., нужно затем увидеть, все ли знают.., все ли могут... - сказал, сильно запутавшись, Меций, трудность положения которого увеличивалась еще тем, что он желал скрыть от других овладевший им страх. 

- Потому что.., в конце концов... - продолжал он после минуты размышления, желая этим уверить, что он думал о чем-то: 

- Я знаю все законы республики и при случае умею владеть также мечом.., и если для родины понадобится.., могу отдать свою жизнь, но руководить милицией.., так.., неожиданно.., не зная даже против кого.., как.., где.., потому что в общем.., если бы дело было против известного врага.., в открытом поле.., я знал бы, что делать.., что я умел бы делать.., но...