Все это доставило Юлию Цезарю большую популярность, чрезвычайно возросшую, когда он открыто и смело обвинил Кнея Корнелия Долабеллу в преступном управлении вверенной ему провинцией Македонией. Цезарь поддерживал обвинение с таким удивительным и оригинальным красноречием, что даже красноречивейший Цицерон лишь с большим трудом добился оправдания Долабеллы. 

Таков был человек, стоявший у портика храма Фавна и наблюдавший толпу, которая сновала кругом. 

- Привет Каю Юлию Цезарю! - воскликнул, проходя мимо, Тит Лукреций Кар. 

- Здравствуй, Кар, - ответил Цезарь, пожимая руку будущему автору поэмы "О природе вещей". 

- Честь и слава божественному Юлию! - сказал мим Метробий, подошедший как раз в ту минуту с компанией комедиантов и акробатов. 

- А, Метробий! - воскликнул с насмешливой улыбкой Юлий Цезарь. - Как видно, ты не зря тратишь свою жизнь? Ты не пропускаешь ни одного праздника, ни одного даже самого ничтожного случая, чтобы повеселиться. 

- Ничего не поделаешь, божественный Юлий... Будем наслаждаться жизнью, дарованной нам богами.., так как Эпикур предупредил нас, что... 

- Знаю, знаю, - сказал Цезарь, прерывая Метробия и избавляя его от труда привести цитату. 

Почесав мизинцем левой руки голову, чтобы не испортить себе прически, Цезарь указательным пальцем правой подозвал к себе Метробия. 

Метробий с величайшей поспешностью отделился от своих товарищей по искусству, один из которых крикнул ему вслед: 

- Мы будем ждать тебя в харчевне Эскулапа! 

- Ладно! - ответил мим и, подойдя к Цезарю, сказал ему вкрадчивым голосом с медоточивой льстивой улыбкой: 

- Какой-то бог, очевидно, мне сегодня покровительствует, если предоставляет мне случай услужить тебе, божественный Кай, светило рода Юлиева. 

Цезарь усмехнулся своей чуть презрительной улыбкой и возразил: 

- Услуга, о которой я буду тебя просить, добрейший Метробий, не очень велика. Ты бываешь в доме Кнея Юния Норбана?.. 

- Еще бы, - радостно, тоном близкого человека сказал Метробий. - Добрый Норбан расположен ко мне.., очень расположен.., и с давнего времени... Еще когда был жив мой знаменитый друг, бессмертный Луций Корнелий Сулла... 

Едва заметная гримаса отвращения пробежала по губам Цезаря, но он ответил с притворным добродушием: 

- Ну, хорошо... - Он на мгновение задумался, а затем прибавил: 

- Приходи ко мне сегодня вечером к ужину, Метробий, я тебе тогда скажу на досуге, в чем дело. 

- О, какое счастье!.. Какая честь!.. Как я тебе благодарен, милостивейший Юлий!.. 

- Хорошо, хорошо!.. Довольно благодарностей. Иди, тебя ждут твои друзья. Вечером увидимся. 

Величественным жестом Цезарь попрощался с Метробием, который, рассыпаясь в бесчисленных приветствиях и поклонах, пошел в харчевню Эскулапа. 

Если принять во внимание отвратительные качества человека, к которому обращался Цезарь, а также репутацию последнего, как молодого человека, пользовавшегося большим успехом у женщин, очень вероятно, что сведения, которые Цезарь желал узнать от Метробия, касались любовных дел. 

Метробий, ликуя от радости по поводу своей удачи, считая очень большой честью для себя приглашение Цезаря, пошел в харчевню Эскулапа, где с самодовольным видом стал рассказывать о случившемся друзьям, уже сидя за столом. 

Мысль о предстоящем через несколько часов роскошном пире не помешала ему с усердием приняться за еду и еще усерднее - за отличное велитернское вино. 

Среди шуток и смеха, раздававшихся за столом, комедиант совсем не замечал, как проходили минуть; и часы, и потерял счет колоссальному количеству опорожненных бокалов; через два часа бедняга от слишком частых возлияний велитернского захмелел так, что ранее обычного оказался не в себе. Но сквозь мрак, сгустившийся над его разумом, у него мелькнула мысль, что дальше так продолжаться не может, что через час он совершенно потеряет способность двигаться и пойти на ужин к Цезарю. Он принял твердое решение, оперся обеими ладонями о стол и с немалым трудом поднялся на ноги; затем, прощаясь с компанией, заплетающимся языком объяснил, что ему нужно уйти, так как его ожидают к ужину у Це... Це... Церазя. 

Взрыв громкого пьяного хохота последовал за этой обмолвкой Острые словечки и насмешки посыпались ему вслед, когда он нетвердыми шагами выходил из таверны. 

- Красив ты будешь у Церазя! - вскричал один. 

- У тебя узел на языке, бедный Метробий! - воскликнул другой. 

- Не танцуй, ты не на сцене! 

- Держись прямо... Ты вытираешь все стены! 

- Он вошел в соглашение с штукатурами! 

- Идет петлями, как змея! 

Между тем Метробий, выйдя на улицу, бормотал: 

- Сме...етесь.., сме...етесь.., оборванцы! Но я.., пойду на ужин к Цезарю.., он хороший человек... великолепный человек... Цезарь.., и он любит ар.., ар.., артистов! Клянусь Юпитером Капи... Калилотийским! Не могу.., понять, как здесь идти... Это велитернское.., оно подмешано.., и фальшиво.., как душа Эв... Эв.., тибиды! 

Сделав шагов двадцать, старый пьяница остановился и, шатаясь, некоторое время стоял в раздумьи; в конце концов он, по-видимому, напал на мысль, которая для человека в его состоянии была блестяща. Метробий решил воспользоваться двумя часами, оставшимися до момента, когда он должен был быть в доме Юлия Цезаря, чтобы переварить на воздухе выпитое в таком изобилии велитернское. Мысль была великолепна и делала честь здравому смыслу Метробия. Шатаясь на нетвердых ногах, он начал бормотать про себя, приставив указательный палец правой руки ко лбу: 

- Куда лучше.., мне пойти?.. К вершине.., конечно, воздух там.., более свежий.., а мне жарко.., а календарь меня уверяет.., что февраль.., бывает зимой... А разве февраль зимний месяц?.. Он будет зимним для того, кто не выпил столько.., а что я найду, если пойду по этой дороге?.. Я найду.., гробницу этого доброго царя Нумы.., я никогда ни капельки не уважал этого Нуму.., за то, что он не любил вина... Не любил... А я не верю, что он не любил вина.., и я могу поклясться двенадцатью богами Согласия.., что он с нимфой Угерией.., говорил не только о государственных делах.., да...