- Глядите, какая картинка! А эта еще лучше! 

Наконец Бекки не выдержала: 

- Ах, отстаньте, пожалуйста! Не нужны мне ваши картинки! - Она расплакалась, вскочила и убежала от него. 

Альфред поплелся за ней и собирался было пристать с утешениями, но она сказала: 

- Да уйдите же, оставьте меня в покое! Я вас терпеть не могу! 

И мальчик растерянно остановился, не понимая, что же он такого сделал, когда она сама сказала, что будет всю большую перемену смотреть с ним картинки, а теперь с плачем убежала от него. Альфред, не зная, что и думать, побрел обратно в пустую школу. Он рассердился и обиделся. Докопаться до правды было нетрудно: Бекки просто воспользовалась им, чтобы досадить Тому Сойеру. Когда он об этом догадался, то еще больше возненавидел Тома. Ему захотелось как-нибудь насолить Тому, не подвергая себя риску. Учебник Тома попался ему на глаза. Случай был удобный. Он с радостью открыл книжку на той странице, где был заданный урок, и залил ее чернилами. 

Бекки заглянула в эту минуту в окно и увидела, что он делает, но прошла мимо, не сказав Альфреду ни слова. Она ушла домой: ей хотелось разыскать Тома и все рассказать ему. Том, конечно, будет ей благодарен, и они с ним помирятся. Однако на полдороге Бекки передумала. Она вспомнила, как Том обошелся с ней, когда она рассказывала про пикник, и от обиды ее обожгло словно огнем. Она решила не выручать Тома, а кроме того, возненавидеть его навеки. Пускай его накажут за испорченный учебник. 

ГЛАВА XIX 

Том вернулся домой в очень мрачном настроении, но первые же слова тетки показали ему, что он явился со своими горестями в самое неподходящее место: 

- Том, выдрать бы тебя как следует! 

- Тетечка, что же я такого сделал? 

- Да уж наделал довольно! А я-то, старая дура, бегу к Сирини Гарпер, 

- думаю, сейчас она поверит в этот твой дурацкий сон. И нате вам, пожалуйста! Она, оказывается, узнала у Джо, что ты здесь был в тот вечер и слышал все наши "разговоры. Не знаю даже, что может выйти из мальчика, который так себя ведет. Мне просто думать противно: как это ты мог допустить, чтобы я пошла к миссис Гарпер и разыграла из себя такую идиотку, и ни слова не сказал! 

Теперь все дело представилось в ином свете. До сих пор утренняя выдумка казалась Тому очень ловкой шуткой, поистине находкой. А теперь это выглядело очень убого и некрасиво. Том повесил голову и с минуту не мог ничего придумать себе в оправдание. Потом сказал: 

- Тетечка, мне очень жалко, что я это сделал, я как-то не подумал. 

- Ах, милый, ты никогда не думаешь. Ты никогда ни о чем не думаешь, только о себе самом. Ты вот не задумался проплыть такую даль с острова, ночью, только для того, чтобы посмеяться над нашим горем, не задумался оставить меня в дурах, сочинив этот сон; а вот пожалеть нас и избавить от лишних слез тебе и в голову не пришло. 

- Тетечка, сейчас я понимаю, что это было нехорошо, но ведь это я не нарочно. Я не хотел, честное слово. А кроме того, я приходил домой вовсе не затем, чтобы над вами смеяться. 

- Для чего же тогда ты приходил? 

- Мне хотелось вам сказать, чтобы вы не беспокоились о нас, потому что мы не утонули. 

- Ах, Том, Том, если бы я только могла поверить, что у тебя было такое доброе намерение, я от всей души возблагодарила бы бога, но ведь ты и сам знаешь, что так не было; и я тоже это знаю, Том. 

- Ну, право же, тетечка, было! Вот не сойти мне с этого места, если не было! 

- Ах, Том, не выдумывай, это ни к чему. Только во сто раз хуже. " - Я и не выдумываю, тетечка, это правда. Я хотел, чтобы вы не горевали, для этого и пришел. 

- Я бы все на свете отдала, чтобы этому поверить, - за одно это все твои грехи можно простить, Том. Даже то, что ты убежал и вел себя из рук вон плохо. Да поверить-то невозможно; ну отчего ты мне не сказал, а? 

- Знаете, тетечка, когда вы заговорили про похороны, мне вдруг ужасно захотелось вернуться и спрятаться в церкви. Как же можно было сказать? И я взял да и положил кору обратно в карман и ничего не стал говорить. 

- Какую кору? 

- А на которой я написал, что мы ушли в пираты. Жалко, что вы не проснулись, когда я вас поцеловал, право, жалко. 

Суровые морщины на лице тети Полли разгладились, и глава просияли нежностью. 

- А ты меня вправду поцеловал, Том? 

- Конечно, а то как же. 

- Это ты правду говоришь, Том? 

- А то как же, тетечка, конечно, правду. 

- Почему же ты меня поцеловал, Том? 

- Потому что я вас очень люблю, а вы стонали во сне, и мне было вас жалко. 

Это походило на правду. Тетя Полли сказала с дрожью в голосе, которой не могла скрыть: 

- Поцелуй меня еще раз, Том! А теперь убирайся в школу и не мешай мне. 

Как только он ушел, она бросилась в чулан и достала старую куртку, в которой Том убежал из дому. Потом остановилась, держа куртку в руках, и сказала сама себе: 

- Нет, рука не поднимается. Бедный мальчик, он, наверно, соврал мне, но это святая ложь, ложь во спасение, она меня так порадовала. Надеюсь, что господь... нет, я знаю, что господь простит ему, ведь это он выдумал по доброте сердечной. Даже и знать не хочу, если он соврал. Не стану смотреть. 

Она положила куртку и призадумалась на минуту. Дважды протягивала она руку за курткой и дважды отдергивала ее. На третий раз она набралась смелости, подкрепившись мыслью: "Это ложь во спасение, святая ложь, и я не стану из-за нее расстраиваться", - и сунула руку в карман. Минутой позже она, обливаясь слезами, читала нацарапанные на куске коры слова и приговаривала: 

- Теперь я ему все прощу, чего бы он ни натворил, хоть миллион грехов! 

ГЛАВА XX 

Тетя Полли поцеловала Тома так ласково, что все его уныние как рукой сняло и на сердце у него опять сделалось легко и весело. Он отправился в школу, и ему так повезло, что он нагнал Бекки в самом начале Мэдоу-лейн. Вел он себя всегда в зависимости от настроения. Не колеблясь ни минуты, он подбежал к ней и сказал: 

- Я очень нехорошо поступил сегодня, Бекки, и жалею об этом. Я никогда, никогда больше не буду, никогда, пока жив. Давай помиримся, хорошо?