Он справился с листком и, опустив его, окинул матросов своим быстрым взглядом. 

- Запоминай: первеющая обязанность матроса береговой части, дислоцирующей в великом княжестве Финляндском, есть усмирение населения, бунтующего против законов Российской империи. Вот какая картина. Понятно?.. Понятно, Сторожук? 

- Понятно, господин унтерцер! 

- А коли понятно, сообрази сам, почему чухна бунтуется? 

- Сенаторы, господин унтерцер, - бойко ответил Сторожук. 

- Какие сенаторы? Дурак... ухватил слово, обрадовался... Ну?.. Слушайте все, какое объяснение. Запоминай: Финляндии в 1809 году минифестом его императорского величества государя императора Александра Первого были предоставлены полные права самого свободного управления и издания нутренных законов сенаторами особо учрежденного сейма. Вот какая картина. По прошествии же ста лет финны должны были стать русскими наравне с прочими покоренными народами, однако дарованный государем столетний срок не ослабил патритизма покоренного народа, почему финны вопреки договору обратно требуют своего сейма и ненавидят русских, особенно славный российский флот... Вот какая картина. Подрепетим после... Теперь по прошлому занятию! 

Он опять взглянул на листок и поднял глаза. 

- Ты, пскопской, отвечай ще раз: для чего учреждена у нас Государственная дума? 

Молодой парень, года на четыре старше Юрия, мгновенно вспотел и, утирая лоб ладонью, молча покраснел до самых белых волос. 

Белоконь сожалеюще качнул головой: 

- Не знаешь? Который раз объяснять? Ну, сообрази сам, зачем народу Дума? Не можешь, редька... Скажи ему ты, Сторожук! 

Сторожук вскочил и, смотря на лампочку, быстро зачастил: 

- По приказу его-ператорского-личества гсдаря-императора Гсдарствена дума учреждена, дабы присланные со всех концов страны лучшие выборные люди помогали гсдарю-ператору уследить за всем, чего делается, и в случай чего наказывать ослушников закона. Всё, гсн-унтерцер! 

- Вот. Слыхал? Назубок надо отвечать... Поучишь его после с голоса, Сторожук!.. Теперь отвечай мне, Черных, скольки было у нас Государственных дум и за чего их разогнали? 

- Было три, господин унтер-офицер, таперя сидит четвертая, - медленно и вдумчиво начал Черных, шевеля в помощь себе толстыми узловатыми пальцами. - Первую, значит, разогнали за то, что ее члены были наподряд бунтовщики и подлецы, которые вместе с жидами мутили Финляндию... Вторую, значит, за то, что в ей завелись изменщики и цареубивцы... помышляющие на священныю особу государя императора... А третью, значит, за выслугой лет, господин унтер-офицер... 

- Так. Ничего. Мямлишь очень, что корову доишь! Живей надо характер иметь! Матрос должен быть быстрый, лихой, сообразительный, а ты что? Какой с тебя матрос? Что с дерма пуля... Ну-ка, Кострюшкин, отвечай бодрей: кому выгодна в России революция? 

Кострюшкин, худощавый и быстроглазый матрос, ответил, чуть улыбаясь: 

- Революция выгодна иностранным государствам, завидующим силе и могуществу российской державы, господин унтер-офицер. 

- Тэ-экс... А какое воспоследствие будет иметь революция, если армия и флот допустят бунтовщиков до мятежу? 

- Голод, разорение и завоевание России врагами, так как нарушится общий порядок и некому будет управлять государством. 

- Правильно... Только ты улыбочки брось, что за улыбочки на занятии? 

- Третий раз же спрашиваете, господин унтер-офицер, - сказал Кострюшкин, все-таки улыбаясь, - я же знаю, что будет в случае революции, ей-богу, знаю... 

- Знаешь! Значит, не знаешь, мастеровщина... Тебя мичман Гудков особо приказали подрепетить... 

- Дай-ка мне, Белоконь, - сказал вдруг Юрий, протягивая руку за листком. 

На плотной почтовой бумаге незнакомым тонким почерком были написаны вопросы и ответы: 

"В. Много ли в России земли? 

О. Очень много, гораздо больше, чем надо для крестьянства, но мало умных людей, умеющих ее обрабатывать, отчего она и дает мало хлеба. 

В. Что же ты будешь делать с тем, кто тебе начнет говорить, что у наших крестьян земли недостаточно? 

О. Бить в морду и доставлять по начальству, как смутьяна". 

Дальше Юрий не читал и вышел из кубрика, улыбаясь. 

Вернувшись в каюту, он застал брата над умывальником; белая мыльная пена таяла на его обнаженных до локтя руках: цветной дракон, наколотый в заграничном плаванье, шевелил свои кольца при движении мускулов. Юрий восторженно поделился своим впечатлением от Белоконя. 

- Я говорил, благодарить будешь, - сказал лейтенант, крепко вытирая дракона полотенцем. 

Юрий, вспомнив, вдруг рассмеялся: 

- Скажи, пожалуйста, а что такое мичман Гудков? 

- Помощник мой в роте, потрясающий идиот, но служит, как пудель. Про него на флоте поговорка, что на "Генералиссимусе" между прочими редкостями замечательны: паркетный пол в каюте командира и некий мичман Гудков... А что? 

- Что это за темы для занятий с матросами? Дума, революция... Странно! 

Николай, улыбаясь, прижал правую руку к груди, улавливая пальцами левой ускользающую запонку манжеты. 

- Ничего не странно! Матросики последнее время политикой интересуются. Так лучше ее на корабле разъяснять, чем где-либо на сходке. 

- Уж очень прямолинейно ее тут разъясняют, неловко слушать. Ты бы хоть подправил там чего-нибудь. 

- Спасибо! - поклонился лейтенант, расшаркавшись. - Я потому Гудкову и поручил наладить занятия, что у меня самого на это глупости не хватает. Пойми ты наконец, что на флотской службе полутонов не полагается: черное - так уж как уголь, белое - так белей паруса. Матросам понятия надо как следует внушать, а то, гляди, опять до двенадцатого года скатимся... Вас небось в корпусе про двенадцатый год не учат? Не восемьсот двенадцатый, а девятьсот двенадцатый? 

- Нет. А что? 

- А то, что матросики сговорились в одну чудную апрельскую ночь на всех кораблях офицеров перерезать и начать революцию. Хорошо, что мудрое начальство предусмотрело и везде держало своих людишек, а то висел бы я на рее наравне со сверстниками...