- Вот где правда твоя - в кровище! - закричала она. 

- Дай руку. Спаси. Полюблю тебя. Так стану любить, как муж тебя не любил! - уверял Степан. 

- Анто-он! - позвала она... 

Разин проснулся. Было яркое утро. Солнце светило в оконце стрелецкой избушки. Черноярец, Сергей Кривой, Еремеев, Сукнин и старик молча в ожидании сидели по лавкам. 

"Как архирея ждут аль протопопа с похмелья после престольного дня!" - с насмешкой подумал Разин. 

- Вам чего, атаманы? - спросил он. 

И вдруг все оживились. 

- Спишь долго, Степан Тимофеич! - воскликнул Сукнин. 

- Хотели будить, ан дед не велел. Сказыват: мой гость, покою его не нарушу, - шуткой пожаловался Иван Черноярец. 

- Давай, Стяпан, подымайся, дела ждут! - сурово сказал Сергей. - Не разбойный стан - город ныне у нас. По-иному вершить все надо, а как - лихоманка знает!.. 

- Не воеводы - почем нам ведать! - добавил Митяй Еремеев, почесывая в вихрастом затылке. 

Степан усмехнулся. 

- А вы б старика спросили. Иван говорит - он Псковом владал, от бояр пас город... 

- Христос с тобой, ватаман Степан... Как по батюшке, позабыл!.. Куды старику!.. У ворот стоять, караулить - по мне, а городами владать... - с испугом забормотал воротник. 

- Ладно! Потом расскажешь про старую быль, а нынче мы сами размыслим, - перебил Степан. Он выспался, и вчерашняя мрачность ушла, но осталась большая забота: город. Что делать с городом? Управлять ведь не плахой да палачом. - Ты, Иван, - обратился Степан к Черноярцу, - возьмешь на себя дела городские, стены да надолбы лучше глядеть. 

- Плотников воевода пришлет - тех к делу поставить? - подмигнув, засмеялся Иван. 

- Придут же! Не зря голова писал в Астрахань, что стены да рвы обветшали! - подхватил Сукнин. 

- Ты, Сергей, житницы, кабаки смотри, казну собирай с вина. 

- Гляди, купцы бы все дни торговали. Ино начнут припрятывать всякий товар и дороговь нагонять, - вставил старый воротник. 

- Верно, Максим! - одобрил Степан Тимофеевич. - А кто торговать не схочет, то лавку зорить и товары дуванить. А кои торговые люди ладом торгуют, ты тех не обидь... 

- Мне будет доля какая, Степан Тимофеич? - спросил Сукнин. 

- Ты, Федор, сказывали, море любишь, много по морю ходил. Тебе струговое дело и ведать: смоли челны да струги, снасти морские справляй, прибирай охочих людей ко гребле да к парусам, рыбой войско корми. А пуще всего - что ни день, что ни ночь высылай рыбаков на челнах до самого устья. Нам надо с моря беречься. Как бы с Астрахани не нашли на нас во стругах. 

- Может, и с суши грянут, - заметил Сукнин. 

- С суши станет беречь Еремеев. Дозоры конные в степи слать. 

- Наумов утре послал казаков по степям в разъезд. Тутошних стрельцов уловили, - сказал Черноярец. - Пять человек степями шли в Астрахань. 

- Твои стрельцы, есаул! - напомнил Разин деду Максиму. - Сказал - с тебя спрос! 

- Спрос-то спрос, а сам ко мне спать?! Куды я тебя одного покину?! - огрызнулся Максим. 

- Ладно, дед! - согласился Разин. - Чего с ними сталось? - спросил он Ивана. 

Черноярец красноречиво рубанул рукой. 

- Туды и дорога! - одобрил Разин. - Головы укажите на пики вздеть, на торгу поставить, чтобы видели все, как измену секем... А Наумыч казацкий уклад между горожан налаживать станет. Так дело у нас и пойдет... Научимся городами владать. Не загинем! - бодря казаков, весело заключил Степан. 

Казацкий уклад не был для Гурьева Яицкого городка далекой, неведомой сказкой. Яицкие казаки, уклад которых был близок донским, нередко сюда наезжали. У них тут были не только знакомцы, но даже свойственники и родня. Да, в сущности, казацкий уклад всегда манил русского человека - как наиболее определенное представление о вольности, о том, как люди могут устроить свою жизнь, если над ними не будет воевод и бояр. Потому так легко и быстро устроилась казацкая жизнь и в Яицком городке, где Разин велел жителям обрать из себя есаулов. Поделившись на сотни, гурьевские жители выбрали в есаулы тех, кто в прежние дни обычно больше других ворчал на начальство, на поборы и притеснения. Купцы пооткрывали свои лавки и начали торг, посадские рыбаки выезжали на свой промысел, хотя в устьях Яика Разин велел держать заставы для бережения от перебежчиков. Дальше этих застав никто не смел выйти в море. Несмело и осторожно к городу подошли степные кочевники, предлагали сыр, кожи, скот, просили продать сукна, муки, топоров, пил. Казаки с ними начали торг. Степан разрешил даже открыть в кабаках торговлю вином. 

- Так, что ли, старый, владать городами? - спросил атаман у старика Максима, который ему полюбился. 

- А что же не так! И праведно володеешь! - одобрил тот. 

- Расскажи старину, сулился, - как ты владал городом Псковом? 

- Смеешься ты - я владал! Нешто я?! Весь народ володал тогда Псковом... А хочешь послушать - чего же мне тебе не сказать! 

Старик повел свой рассказ степенно и мерно. Он вспоминал, как почти двадцать лет назад восстал город Псков и как в нем сам народ "все устроил по правде". 

- Как словно бы правда сама с облаков к нам на землю слетела, народ просветлел, и никто никому никакого зла сотворить не хотел - все во дружбе лепились, как пчелы в колоде, - рассказывал он. - Осада пришла на нас - тысяч в двадцать дворян собралося войско. Под стены пришли, а взятьем брать не смеют - народной-то силы страшатся. И стоит он, наш город великий, как остров Буян - светлый, вольный, ко правде прилежный. Народ - воевода, народ - судья, народ - оборона от недруга и супостата. А правили выборны от всего народу, а сидели мы, выборны, в земской всегородной избе, как вот ныне сидим в войсковой избе.