- Братцы наши родимые! Запорожцы! - начал Корнила Ходнев. - Сердце рвется, как слышим про ваши печали! Вот сам бы сей час не стерпел - да и ногу в стремя. Эх, и порубали бы мы тех нечистых панов!.. Али не хватит у нас добрых рубак?! - обратился Корнила к своим землякам. 

- Забыли враги, каковы у нас вострые сабли! 

- Поднимемся - пух полетит от проклятых! 

- Геть панщину з Украины! Сбирайся, братове! - зашумели в ответ атаману казаки, вскочив со своих мест. 

Корнила легонько стукнул брусем по столу, давая знак, что еще не окончил свою речь. Донцы приутихли. 

- Сколько есть на Дону казаков - все вам братья! - сказал атаман, обращаясь опять к запорожским посланцам. - Нынче же мы от себя отправим станицу в Москву к государю. Станем его молить, чтобы послал нас против поляков, а тем временем будем точить сабли да коней кормить. И как только придет государев указ... 

- Часу нет ждать, атаман! - перебил Корнилу товарищ Бобы, черноглазый молоденький Наливайко, с едва пробившимся усом и еще по-детски румяным лицом. 

- А нам без того не можно, казак! - твердо сказал Корнила. - Коли мы сами пойдем на ляхов, то быть нам в раздоре с московским белым царем: у государя с поляками нынче мирно. Вы польскому королю подлежите, а мы Российской державе. - Чей хлеб едим - того слушаем! 

Речь Корнилы всех словно бы озадачила. Донские молчали. Разя обвел испытующим взглядом лица и увидал, что понизовые станичные атаманы, потупясь в пол, согласно кивают головами и лишь верховые гости да старики, случайные участники тайного круга, смотрят на атамана с недоумением и гневом. 

Разя слегка усмехнулся, взглянув на деда Золотого. 

"Вот старый дурень! Он думает, что Корнила взаправду к тому ведет! Ай, хитер кум! Глядите, как все повернет на иной лад..." - заранее забавлялся Разя, предвкушая атаманскую хитрость и пытаясь ее разгадать. 

Красный, словно сейчас из бани, поднялся Боба. 

- Не верю! Не верю тому! - гневно воскликнул он. - Слушай, Дон! Не можем мы без допомоги домой воротиться! Когда не пойдете вы с нами, то ляжемо все мы на землю тут, биля1 ваших станиц, хлеба не прикоснемся, капли воды не возьмем в рот да тут же у вас и умрем... 

- Тут и умремо! - твердо повторили за Бобою запорожцы. 

- Грех смеяться над бедной, поруганной Украиной! - с прежней страстью продолжил лихой запорожский полковник. - Братцы донские! Неужто от вас, не от своей поганой души говорил атаман Корнила?! Как сказать запорожцам, что вы изменили братству?! - И, обведя в отчаянье взглядом всех бывших в избе, заметив сочувствие во взорах казачества, услышав глухой ропот, Боба простер обличающий перст в сторону атамана. - Знать, то велики дары, Корней, принял ты от польского короля. Ляхи, ляхи купили тебя, твою совесть! - закончил Боба. 

Такой же багровый, как Боба, поднялся с места Корнила. 

- Не горячись, братец Боба! - скрывая обиду на дерзкую речь, возразил атаман. - Скажите гетману Хмелю, что мы ото всей души желаем вам одоления недругов наших, а сабли поднять без царского изволенья не в силах... Со слезами пойдем к государю молить, чтобы нас послал. Не так ли, браты атаманы? Пиши, письменный! - властно обратился Корнила к войсковому писарю. 

- Не бреши, собака, за всех казаков! - перебил его дед Золотый. Он вскочил со скамьи и шагнул к Корниле. - Давно говорят, что ты продался московским боярам, а те - кумовья панам. Что хочешь пиши со своим письменным, а донские казаки и без Москвы пойдут воевать на ляхов. 

- Старый кобель, в своей псарне свару заводишь! - крикнул войсковой писарь. - Царская немилость падет на весь Дон. Никто за то спасибо тебе не скажет! 

- Молчи ты, чернильный пачкун! - зашипел на писаря Иван Переяславец. 

Старики повскакали с мест, начав перебранку со старшиною, и не слышно стало внятного слова, пока Корнила в нетерпении не стукнул своим серебряным молотком по столу. 

- Деды! Дед Золотый! Дед Переяславец! Добрые атаманы! Замолчь! - потребовал Корнила. - Пошто же вы распалились? Кто на Дону не вольный казак! Ино дело - Войско Донское, ино дело - всякий сам по себе!.. 

"Так вот же в чем Корнилина хитрость!" - обрадовался Разя. Он решил, что атаман хочет обелить себя перед царем и, сняв со своих плеч ответ за войну, развязать казачеству руки. 

- Замолчь, братове! Послушаем кума Корнилу! - радостно воскликнул Тимофей. 

Войсковой атаман дружелюбно взглянул на Разю. В глазах его снова было спокойствие. 

- Войско Донское царскому величеству подлежит, и я, атаман, со всей старшиною ему подлежим и вершим по его указу. А кто хошь - на четыре ветра ступай, хоть с нечистым деритесь. Мы не Москва - казаков не держим! - сказал он. 

- Зови большой круг, кум Корнило! За круг атаман царю не ответчик! - с какой-то мальчишеской ухваткой подал свой голос Разя. 

Он был уверен, что Корнила этого только и ждет, чтобы откликнуться согласием на его слова. 

Но Корнила сурово взглянул в его сторону. 

- Не в Запорожье живешь, кум! - строго сказал он. - Не под латинской короной, не с польскими сеймами споришь! У нас не какой-нибудь "круль", а его величество государь Алексей Михайлович! Наша держава в единстве, и мы тоже русские люди и русской державе все подлежим. Не властен Дон сам собой затевать войну, - твердо добавил Корнила. - Так пошто же скликать большой круг?! Зря мутишь казаков!.. 

- А как же без круга? Мы сами сходку учнем! - крикнул Золотый. 

- Что же, мы куренями, без круга, пойдем пособлять запорожцам?! - воскликнул озадаченный Разя. 

- Как хочешь, кум, - отрезал Корнила. - А кто вздумает в войсковой набат колотить самочинством, тот государю ослушник; в цепи того да в Москву пошлем на расправу... Пиши, письменный, - внятно продиктовал Корнила: - "Войско Донское идти на ляхов войною не может и никому донским не велит, а какой казак собою пойдет, и в то и Войско его величеству не повинно". На том помиритесь, все атаманы, и тайному кругу конец. 

Корнила вдруг повернулся в сторону запорожцев и ласково поклонился. 

- А вас, дорогие гости, прошу хлеба-соли кушать в моем дому. За чаркой лучше прикинем, чем может Дон пособить Запорожью да как государю в письме писать о вашей войне с королем.