Черкасские послы от этих слов вздрогнули и отшатнулись. Самаренин перекрестился. Разин удивленно и опасливо поглядел на своего есаула, но удержался от готового сорваться вопроса. 

- Где же тот турок? - едва слышно спросил Самаренин. 

- Только расспрос я ему учинил - и пятна по нем пошли, язвы... Степан Тимофеич вершить его указал. Ну, камня наклали в порты - да к рыбам!.. Вот для совета мы тут и на берег вышли. 

Степан глядел в удивлении на бойкого есаула, не понимая смысла его выдумки, но чувствуя, что Иван затеял какую-то хитрость. 

- Кишень табаку от него остался, - не сморгнув продолжал Черноярец, - добрый табак! - Он вытащил из-за голенища сафьяновый зеленый мешочек с медной застежкой, который Степан знал уже давно, и стал набивать трубку, радушным движением предлагая то же черкасским посланцам. 

Самаренин отшатнулся. 

- В огонь кинь, в огонь! Спали! Жив не будешь!.. - замахав руками, вскрикнули Самаренин и станичный. 

Только Петька Ходнев с любопытством, хоть и с опаской, тянулся щепотью в кишень. Но Самаренин крепко схватил его за руку. 

- Оставь! Подохнешь, как пес! 

Он вдруг заспешил. 

- Ну, Степан, сам смотри! Войсковой тайны круг тебе отписал, как ведал. А мнишь себя Войска Донского разумней - ступай! Да ведай, Войско Донское тебе не заступа, не помощь. А что голутьбу загубишь - о том мы жалеть не станем: иных наберется вдвое. А станете во станицы спасаться, то с черной заразой не пустим! 

Напомнив еще раз Степану о том, что тайный круг с турками и с крымцами велел не биться и хана не задирать, послы, отказавшись от ужина и ночлега, хотя приближалась ночь, и, не повитавшись за руки, бочком, бочком отступили к своим лошадям, вскочили по седлам и унеслись обратно в Черкасск. 

- Чего ты враку такую умыслил? - строго спросил Степан Черноярца. 

Иван хохотал, катаясь по песку, словно в корчах... 

- Ишь, дохлый турок их как устрашил!.. Гляди, понеслись - и вино и коврик забыли! - указывая пальцем вслед ускакавшим послам, сквозь смех бормотал Черноярец. 

Не вставая с песка, он потянулся всем телом и взял с посольского коврика серебряную чарку с вином. 

- Садись, атаман! - хлопнув ладонью по коврику, сказал Иван. 

Степан сел рядом на теплый песок. 

- Хороша от круга отписка? - спросил Черноярец. 

- Продажные змеи! - ответил Разин. 

- То-то оно! - усмехнулся Иван. - Гляжу, ты и уши развесил и рот раскрыл. Вот-вот увидят, что огорошили нас отпиской. Знать, надо покруче еще заварить, - и заварил!.. Коли бы мы от Азова по их отписке ушли, нас бы ни в грош не чли. Сопливцы, мол, собрались в поход, а ратного дела не знают. Какой тебе, атаману, почет? Осрамили бы на перекрестках... 

- И то, - подтвердил Степан. 

- А сам размысли: как не уйти, когда их в Азове такая сила? Рано мы поднялись на Азов воевать. Силу надо копить... Но так? 

- Так, тихо признался Степан. 

- Не горюй, атаман! Они век во старшинстве, а мы простые казаки. И нас время выучит да походы. А про турка брехал: не лавливал я его. И про черную смерть наврал же. Ты думай, куда нам идти? Сила народу встала - соколы да орлы... Станем искать не Азова - иного пути 

- Я ранее звал на Волгу, - сказал Степан. 

- Хотя и на Волгу. Ведь мимо Черкасска пойдем - кто нас теперь удержит? Черной смерти все побоятся. А мы еще два челна парусами прикроем, скажем: недугуют шестеро казаков... 

- Заврался, Иван, - остановил друга Разин. - Мы копим народ в ватагу. А как вести про черную смерть полетят, кто к нам придет?! 

- Азовцы в Черкасск приедут с доказом: им торговать. Как от них струги не станут пускать на Дон из Азовского устья, тут все и разберутся, что черная смерть - обман. А кто виноват? Нам турецкий лазутчик наврал. Зато мы уйдем без стыда: не от войска бежали, не супостата страшимся - заразы... А кто ее не страшится?! 

Степан взял вторую чарку вина и стукнулся с Черноярцем. 

- Ну, намудрил, Иван! Чистый подьячий!.. - сказал он, покачав головой. 

- Неладно нешто? 

- Все ладно, - согласился Степан. - Только ума у нас еще мало. Ну, ты иди зови ко мне есаулов, - отослал Степан друга. 

Стыд за свое неумение, за то, как нелепо и необдуманно поднял он целое войско в две тысячи человек и повел на погибель, не справившись о числе врагов, об их силе, терзал его. 

"Свычен смотреть в станичный горшок, кашевар шелудивый, ан, вишь, пошел города полонять, моря воевать, покорять чужие украйны! Рано!.. Теперь куда? К крестному на поклон? Простите, мол, нам, атаманы, что мы неразумно в поход собрались!.. Тут они нас и скрутят!.. Рад будет крестный!.." - думал Степан со злостью. Воспоминание о Корниле в нем возбудило ненависть и желанье во что бы то ни стало преодолеть все вставшие на его пути трудности. "Ан нет! Не пойду с повинной в Черкасск! Азов не возьму, так уйду на Волгу. Города брать не свычен, так шарпать разбойничьей статью учну. Хлебные караваны пойдем разбивать и сядем на Волге. Город шарпальный поставим у Паншина городка..." Стояла же Рига...1 Не Индия, не Персида - Поволжье, не синее море - Волга, а будет наша!.." 

Черноярец привел есаулов - Сергея Кривого, моложавого, светловолосого и отважного Митяя Еремеева, чернявого рассудительного Степана Наумова, старого друга Рази - седого Серебрякова, бывших в станице еще под атаманской рукой Ивана. 

Ночь они совещались между собой. Поутру созвали круг, и в полдень другого дня челны голытьбы прогребли назад вверх по Дону, мимо Черкасска. Никто не чинил им задержки, боясь общения с ними. У Черкасска захватили они по пути два струга, груженные разной снедью. Никто не погнался, никто не потребовал их назад. 

- Вишь, зараза моя пособляет! - с усмешкой сказал Черноярец другу. 

Но атаман не смеялся. Он был угрюм и задумчив. 

Бугор над Волгой 

Стрелецкий голова стольник Иван Лабунов побывал в гостях у Флегошки - нижегородского приказчика Шорина. Не боясь греха, несмотря на великий пост, они три дня прображничали. Этому никто не удивлялся: им предстояло плыть вместе караваном по Волге - что же худого в их дружбе! Флегошка ведь приказчик самого Василия Шорина! Флегошкина хозяйка ходит одетой не хуже дворянских жен, дом - полная чаша... Через Флегошку Леща стольник получил в дар от Шорина английского сукна на кафтан, соболью шапку, изумрудный перстень, женский плат из заморской паволоки и бирюзовые серьги. Да еще получил на разговенье к дворянскому столу икры, да индеек, да окорок свиной, да окорок медвежий... Даже сварливая хозяйка не бранила стольника за бражничество с приказчиком Шорина, когда все эти дары были присланы в дом.