- Здравствуй, Степан Тимофеевич, - певуче и нежно сказала она. 

И вдруг смешной показалась Степану мечта о Насте, падчерице Корнилы. "Недаром я сам вывел Алешку из экой дали! - подумал он. - Да, вишь, и царю тогда наврал, что невесте несу сапожки. Ан сон-то и в руку!.." 

- С Черкасска гости булы намедни, - сообщила мать, рассказывая донские новости. - У крестного в доме булы и Настю бачили. - Мать поджала губы и поглядела на Стеньку, ожидая его нетерпеливых расспросов. 

- Замуж, чай, вышла? - спросил безразлично Степан, едва оглянувшись в сторону матери и снова смотря на лицо Алены, которая, накрывая для гостя на стол, опустила глаза, будто обожженная его взглядом, и больше не смела поднять их... 

- Сватов - что грибов, да не за всякого выдаст Корнила! 

- Из экого дома-то в девках не станет сидеть! Женихи, чай, найдутся, - ответил Степан. - Вон сколько с войны воротилось богатых!.. 

Мать в удивлении поглядела на сына. 

- А ты? - спросила она. 

Но Стенька внезапно хлопнул себя по лбу. 

- Забыл-то, дурак! - выбранил он себя и побежал вытаскивать из походной сумы подарок отцу. - Эх, батька, узнай-ка суденце чеканно, отколь оно родом? - удало спросил Стенька. 

И, забыв разговор о невесте и женихах, он протянул отцу серебряную пороховницу. 

В самой первой битве с панами, когда уже протрубили отбой и казаки, оставив преследованье врага, собирали военную добычу, Стенька стоял над убитым польским хорунжим. Он поднял его пистоль, рядом нашел свою сбитую пулей шапку и взглянул в пустые глаза мертвеца. Усатый детина лежал навзничь с окровавленной шеей, глаза его были бессмысленно выпучены. Ничего не прочтя в них, Степан деловито снял с убитого ляха кольчугу, с пояса отвязал серебряную турецкую пороховницу и хотел уж взмоститься в седло, как подъехал Иван. Он соскочил с коня и обнял Степана. 

- Спасибо, браток! Кабы ты не поспел, то застрелил бы меня хорунжий. Славно ты рубанул его! - сказал Иван, осмотрев убитого. - А что взял добычи? - спросил он. 

Смущенный благодарностью брата, Степан показал кольчугу и пороховницу. 

- Стой, стой, донце кажи! - с волненьем воскликнул Иван. Он повернул в руках пороховницу. Чеканный турецкий полумесяц на ее донышке был перечеркнут вырезанным осьмиконечным крестом. 

- Суденце-то нашего батьки! В Азове у турка взято! - пояснил тогда свое волнение Иван. - Я сам закрестил на нем поганую веру. Знать, батькина мучителя ляха послал бог под первый удар твоей сабли!.. 

И всю войну Стенька свято хранил эту первую боевую добычу. Об этой пороховнице, чудесно попавшей к нему, он и вспомнил. И батька теперь глядел на нее, удивляясь такому небывалому случаю. 

Степан показал всей семье и пистоль хорунжего, и шапку свою, простреленную из этого пистоля. Показывая их, он искоса взглянул на Алену. 

Увидев дыру, пробитую пулей на шапке, она побледнела и перекрестилась. Грудь ее высоко поднялась от глубокого вздоха, и глаза потемнели, а через мгновенье яркий румянец залил щеки. 

В это время в избу вошел Сергей Кривой. 

- Здоровы ли батя с матынькой! - низко кланяясь от порога, сказал он. - Спасибо, сестру берегли! - Он поклонился еще раз. - Сестренка, здорова! С похода, вишь, воротился, домком заведусь. Буде тебе по людям жить. Родной брат богат стал - и мы казаки не похуже других! - с похвальбой сказал он. 

- Не отдам я тебе, Серега, Алену Никитичну! - внезапно для всех, не по обычаю, выпалил Стенька и вскочил со скамьи, словно готовясь оборонять Алену от нападения брата. 

- Не корова! Сама куды схочет! - опешив, сказал Сергей. 

- Алеша, пойдешь за меня? - спросил Стенька. 

- Куда ж ей из нашего дома?! И мне без ней скушно! - горячо воскликнула Разиха, только теперь поняв, к чему клонит речь ее Стенька. 

- Мне матю не мочно покинуть, - скромно сказала, потупясь, Алена и опустила ресницы. 

- Так что ж мы, братья, что ль, с тобою, Стяпанка?! - воскликнул Сергей. 

- Знать, братья! Мы и раньше братьями были, а ныне и крепче! - ответил Степан, схватив в объятия Сергея. 

Они взглянули друг другу в глаза, и оба так сжали друг друга, что крепкие казацкие кости захрустели в суставах. 

- Ну, Стяпан... Ну, Стяпанка!.. Приданого гору тебе навалю! Живите богато! - восторженно крикнул Сергей. 

- Да что мне в приданом, Сергей! Ведь беру Королевну-Дубравну. За эку красу да еще и приданое мне же?! А совесть-то где?! - шумно и возбужденно заспорил Степан. 

Алена от похвалы жениха зарделась. 

- Ты, Стенька, не сварься, - остановила Степана Разиха. - Девушке любо самой, когда к мужу идет со приданым. Пусть все по обычаю справит, окажет сестре любовь! 

Тимофей в это время, взобравшись на лавку, кряхтя, снял с полки в переднем углу большую икону. 

- А ну, казак со казачкой, становись на колени, примайте благословение! - зычно скомандовал он, будто звал в бой казачью станицу... 

На Тихом Дону 

Возле нового куреня, поставленного рядом с отцовским, Степан насадил вишневых деревьев и яблонь. По всей Зимовейской станице не было такого большого сада. 

- Придет весна, поглядит Алеша на яблоньки, скажет: "Где-то мой Стенька?" - приговаривал Степан, вонзая заступ в рыхлую землю и собираясь садить только что привезенные яблони. 

- А где же он будет? - дрогнувшим голосом спросила Алена. 

Степан только что возвратился из Черкасска, и сердце Алены замерло: нет ли дурных вестей? 

Уже третий год они были женаты и жили не разлучаясь. 

- Вдруг царь позовет и угонят станицу на шведов не то на турка, - сказал Степан. - Да ты не тужи. Где ни буду, а ты со мной тут. - Он хлопнул себя по груди ладонью и снова взялся копать. - Яблони зацветут весной, - продолжал Степан, - как девчонки, будут стоять хороводом: пели-пели, кружились-кружились, да вдруг опустили руки и стали. Глядят себе в небо, и каждая думкой своей занята, и примолкли... 

Степан взглянул на загрустившую Алену, отбросил лопату и внезапно громко захохотал. 

- Наплел полный короб! - воскликнул он, ласково обнял жену и усадил ее на оставшееся от стройки толстое дубовое бревно. - Придет осень - Яблоков насберем, сложим в подвал. Люблю яблочный дух!.. Ворочусь из Черкасска, а ты мне яблочек полное блюдо поставишь. Я сам откушу, тебе дам, сам откушу, тебе дам, сам откушу, тебе...