Казак и царь 

Степан не заметил и сам, как отстал от телеги. Вспомнив, что обещал казакам возвратиться к обеду, он сунул сапожки голенищами за кушак и пошел быстрее. Степан миновал уже кузницу, мимо которой шел утром. За неширокою хлебной нивой перед ним зеленел перелесок, манивший приветною тенью. Стеньке хотелось пить. Он заметил утром в лесочке ручей. "Вода небось в нем студена", - подумал он, предвкушая, с каким наслаждением напьется. 

Степан уже подошел к опушке, когда позади послышались звуки рогов, шум, топот копыт и собачий лай. 

Вздымая пыль, неслись на него какие-то всадники. Стенька отпрянул с дороги в кусты. В тот же миг мимо него промчалась пестрая вереница лихих всадников. 

В зеленых кафтанах с парчовыми отворотами на рукавах и шитыми воротами, в украшенных птичьими перьями шапках, скакали сокольники, держа на кожаных рукавицах красивых хищных птиц белой и пестрой масти. Зачарованный этим зрелищем, Стенька глядел на птиц разгоревшимся взором. 

Бывало, так же станицами езжали на птичью ловлю и казаки, так же удало скакали в ватаге и молодые казачата. Не раз в такой веренице езжал и Стенька. Он всегда любил ловчих птиц и теперь залюбовался красавцами, которые горделиво озирались и взмахивали крыльями, чтобы удержать равновесие... Въехав в лесок, все замедлили бег лошадей. Молодой казак глядел на них, затаясь за кустом орешника. 

Вдруг рядом затрещали ветви и прямо в лицо ему фыркнула лошадь... 

- Что ж ты, пес, не кланяешься его величеству государю царю Алексею Михайловичу? Кто ты есть, что, как волк, из кустов выглядаешь?! - крикнул над Стенькою молодой дворянин, который наехал на куст вместе с двумя слугами. 

- На птиц загляделся я!.. - оторопело воскликнул Стенька. 

В десятке шагов от себя он видел толпу разодетых всадников. Но как признать среди них царя?! 

Сокольники проскакали теперь вперед, и мимо куста проезжали псари с собаками на ременных сворках. Дворянин махнул им рукой. Двое псарей придержали коней и подъехали. 

- Некогда с ним разбираться. Захватите с собой да беречь его до расправы, - сказал дворянин псарям, и руки Степана были мгновенно скручены за спиной. 

Псарь посадил его на заводную лошадь, которую вел в поводу за своим седлом. 

- Терешка! Куды его так?! Сади ко хвосту его рожей - пусть никто не помыслит, что царский слуга! - крикнули из гурьбы всадников. 

Окружающие Степана псари весело захохотали... 

- Ну ты, малый, пропа-ал! - словно бы с сочувствием сказал псарь, связывая ему ноги под брюхом лошади. 

- Куды меня? На какую "потраву"? - спросил казак, не расслышавший слов дворянина. 

- На "потраву"? - переспросил псарь и усмехнулся. - А на травлю, заместо волка, собаками рвать на куски! - с издевкой сказал псарь. 

- Царским псам впрок пойдет свежая казачатина! - поддержал второй. 

- Царских непочетников и всегда-то собакам в забаву кидают! - крикнул третий. 

Посаженный в насмешку задом наперед, лицом к конскому хвосту, со связанными руками, Степан мучительно трясся в гурьбе царских потешников и холопов. 

Собаки, опережая коней, рвались со сворок, подпрыгивали, тревожно лаяли и визжали. Сверкали парчовые чепраки, красовались расшитые жемчугом и камнями козыри зипунов и кафтанов. Охотники трубили в рога. 

Псари вели на подтянутых сворах поджарых борзых и гончих собак, бежавших нетерпеливо и увлекавших коней и всадников за собой. 

Позади осталась уже и слобода, где стояла казачья станица. Кони скакали по пыльной дороге, по лугам, перелескам и деревенькам. 

Из дворов выбегали крестьянские ребятишки. Охотники потешались, уськая их собаками, слегка приспуская сворки. Ребята с визгом бросались назад, по своим дворам. 

Наконец-то в тенистой рощице все удержали коней и соскочили с седел. Облепленные комарами собаки лязгали зубами, тряся и хлопая длинными ушами, старались стряхнуть назойливую мошкару, гремели ошейниками. 

Люди, приникая к лесному ручью, пили студеную воду, поили собак. 

- Снять его! - приказал, подъехав к Степану, дворянин. 

Стащив с седла, Стеньку поставили на ноги и развязали руки. 

- Пойдем! - позвал его за собой дворянин. - Сам боярин Юрий Олексич приметил. Он шуток не шутит. 

- Эй! Кинь сапожки, все одно собаки порвут! - крикнул псарь за спиной Степана. 

У Стеньки страхом сдавило сердце. 

Его подвели к толпе бояр и дворян, которые стояли вокруг молодого человека, одетого в белый парчовый зипун и в шапку с пером. Нарядно одетый юноша сидел на сваленном дереве, на которое был подстелен красный узорный коврик. "Царь", - догадался Степан. По сторонам от царя стояли два разодетых мальчика, широкими дубовыми ветками отмахивали комаров. 

- Как ты не кланялся государю, пес? Али ты лучше всех и никого не боишься? - грозно спросил суровый боярин с черной густой бородой, ястребиным, загнутым книзу носом и немигающими круглыми пристальными глазами. 

- Виноват государю - на птиц загляделся, - повторил смущенный Степан. - Да и сроду в Москве не бывал, государя не ведал. Винюсь! 

Царь быстро и любопытно взглянул на него и хитро улыбнулся. Больше охотник, чем царь, он почувствовал в Стеньке охотника. 

Молодой дворянин в это время поднес царю кружку воды из ручья. Степан облизнул пересохшие от волнения и зноя губы. 

- Ему дай, - приказал царь, напившись и встретясь глазами со Стенькой. Он передал свою кружку одному из дворянских детей, веявших ветками. 

- Ты казак? - спросил царь. 

Степан не мог оторваться от свежей, чудесной воды. 

- Казак, - подтвердил он только тогда, когда допил всю кружку и перевел дух. 

- Воровское отродье! - вставил со злостью грозный чернобородый боярин. - Все они, псы, таковые: и молвить ладом государю не хочет... С кем говоришь, холоп?! - заорал он на Стеньку. 

- Постой, казак, - с напускным смиреньем сказал царь. - Боярин Юрий Олексич постарше меня. Когда он кричит, я с тобой говорить не смею. Как он кончит, и я тебя кое-чего спрошу.