соединяюсь с румынским генералом Йонеску. Он командует всей румынской 

авиацией а также зенитными батареями и я хорошо знаю его лично еще по Хуси, 

он имеет несколько немецких наград. Я говорю ему, что недружелюбное внимание 

этим утром было адресовано мне и моей эскадрилье, и спрашиваю его, так ли 

это? Он не отрицает этого и говорит, что его зенитчики видели, как немецкий 

истребитель сбил румынский связной самолет и что соответственно они сильно 

разгневаны и стреляют по всем немецким самолетам, которые оказываются в их 

поле зрения. Он еще ни разу не упомянул о состоянии войны, существующем 

между Германией и Россией. Я отвечаю на его жалобы, что не имею ни малейшего 

намерения слушать всю эту чепуху и что я собирался совершить новый боевой 

вылет против русских к северу от Рамникул Саррата. Тем не менее, сейчас я, с 

помощью моих "Штук" намерен вначале разбомбить и расстрелять из пулеметов 

все зенитные батареи вокруг нашего аэродрома чтобы устранить любые помехи 

нашим вылетам. Затем, с помощью другой эскадрильи мы атакуем его штаб, я 

совершенно точно знаю, где он находится. 

"Ради Бога, не делайте этого. Мы всегда были лучшими друзьями и я не 

могу нести ответственность за действия нашего правительства. Я делаю вам 

предложение: ни мы, ни вы не будем ничего предпринимать и не будем обращать 

на объявление войны никакого внимания, как будто его не существует. Я даю 

вам свои личные гарантии, что пока я остаюсь командующим, по вашим "Штукам" 

не будет сделано ни одного выстрела. 

Он клянется нашей с ним старой дружбой в частности и своими теплыми 

чувствами к нам, немцам, в целом. После того, как между нами объявлен этот 

сепаратный мир, у меня больше нет причин для жалоб. Любопытная ситуация: я 

здесь один с моим летным персоналом на этом аэродроме в стране, которая 

находится с нами в состоянии войны. Две румынские дивизии со всем их 

снаряжением, включая тяжелую артиллерию, окружили наш аэродром. Кто помешает 

им немедленно нас ликвидировать? В ночные часы мы чувствуем себя не очень 

уютно, днем мы опять сильны. Даже две дивизии не очень готовы проявлять 

агрессивность по отношению к моим "Штукам", когда они так сильно 

сосредоточены и находятся на открытой местности. 

Наш запас бомб и горючего на аэродроме подходит к концу и к нам не 

поступает новых припасов, поскольку Румынию больше не удержать. Единственный 

для нас шанс - переместиться на другую сторону Карпат и попытаться 

образовать здесь новый фронт из остатков тех наших армий, которые смогли 

пробиться из Румынии, и любых других частей, которые можно наскрести из 

резервов. Совершенно ясно, что наша тяжелая артиллерия никогда не сможет 

преодолеть Карпаты и ее придется бросить в Румынии. Если бы только большая 

часть нашей отважной армии смогла выбраться из этого дьявольского котла 

измены, за которое следует винить румынское правительство! Оружие можно 

заменить, как это ни трудно, но людей - никогда! Наш наземный персонал 

готовится в путь по дороге, ведущей через перевал Базау, мы используем 

последние капли горючего атакуя русские клинья, которые подходят к Базау все 

ближе и ближе. Часто мы совершаем вылеты вглубь русских позиций, чтобы 

облегчить положение немецких войск, все еще участвующих здесь в ожесточенных 

боях. Какое печальное зрелище, достаточное, чтобы любого довести до 

отчаяния, видеть как эти ветераны русской компании, окруженные противником, 

бьются о приближающуюся стену численно превосходящего врага до тех пор, пока 

у них нечем сражаться кроме их личного оружия. Артиллерия уже давно 

выпустила все снаряды, вскоре у них не останется даже винтовочных или 

револьверных патронов. Единственный способ затянуть их сопротивление - 

атаковать и еще раз атаковать. 

Сейчас наши запасы на аэродроме наконец истощены и мы летим на запад 

над Карпатами на нашу новую операционную базу в Сехсис-Реген в Венгрии. В 

этом городке почти все говорят по-немецки, это цитадель трансильванских 

немцев. Вон там немецкая кирха и немецкая школа, когда идешь по городу, в 

голову даже не приходит и мысли о том, что ты находишься не в Германии. 

Город живописно раскинулся между цепями холмов и небольшими горами, в 

окрестностях много лесов. Наш аэродром находится на возвышенности и окружен 

лесами, мы расквартированы в самом городе и в соседних чисто немецких 

деревнях к северу и северо-востоку от него. Наши операции в данный момент 

направлены против врага, рвущегося с востока через Карпаты. Здесь много 

отличных оборонительных позиции, но у нас нет достаточно сил, чтобы их 

удерживать, поскольку вся тяжелая артиллерия потеряна в Румынии. Даже самую 

благоприятную местность невозможно защитить против самого современного 

оружия с помощью одного лишь героизма. Мы совершаем атаки с малых высот на 

горные перевалы и ведущие к ним дороги. У меня есть опыт полетов в горах 

Кавказа, но здесь долины очень узкие, особенно в нижней части и прежде чем 

можно было развернуться, приходиться подниматься на значительную высоту. 

Дороги на перевалах извилисты и большие их отрезки проходят по выемкам, 

вырубленным в скалистых горных склонах. Поскольку машины и танки обычно 

держаться под защитой скал, приходиться быть дьявольски аккуратным, чтобы не 

врезаться в них то здесь, то там. Если другая группа самолетов пролетает в 

том же самом районе и в то же время, возможно, заходя на цель с другой 

стороны долины и с опозданием увидит нас сквозь дымку, затем на долю секунды 

"смерть костлявой рукой хватается за ручку управления", когда одна группа 

встречается с другой, летящей навстречу. Это еще большая опасность, чем 

зенитки, которых ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов. Часть их