выход из этого тумана было бы очень рискованно. Землю видно с высоты не 

больше 3-4 метров, но на такой высоте некоторые препятствия могут появиться 

совершенно неожиданно. Я лечу только по компасу и, судя по часам, я должен 

уже находиться в двадцати минутах полета от моего аэродрома в Первомайске. 

Сейчас или равнина уступит место холмам, или туман станет гуще. Я только что 

с трудом избежал несколько высоких столбов. С меня достаточно. 

"Хеншель, мы садимся". 

Где именно садиться, я ни имею ни малейшего представления, потому что 

почти ничего не видно, только одна серая муть. Я выпуская закрылки и убираю 

газ. Я удерживаю самолет на низкой скорости и чувствую, как колеса коснулись 

земли. Посадка проходит нормально и после короткого пробега мы 

останавливаемся. Хеншель оттягивает назад фонарь и выпрыгивает с широкой 

ухмылкой. 

"На этот раз нам повезло". 

Видимость на земле не больше 40 метров. Мы, предположительно оказались 

на небольшом пригорке, туман стекает с него куда-то вниз. Я слышу что-то 

похожее на звук работающего автомобильного мотора и прошу Хеншеля пройти 

немного назад и посмотреть. Возможно, это дорога. Пока он ходит, я сижу 

неподвижно в моем надежном Ю-87 и в который раз радуюсь, что остался жив. 

Хеншель возвращается. Моя догадка оказалась правильной, сзади нас проходит 

дорога. Армейские водители сказали ему, что до Первомайска еще добрых 

тридцать километров и эта дорога ведет прямо к нему. Мы садимся в самолет, 

запускаем двигатель и выруливаем на дорогу. Видимость все еще не больше 

тридцати метров, в лучшем случае, до сорока. Мы едем по широкому шоссе как 

будто в автомашине, повинуясь обычным правилам дорожного движения и 

пропуская тяжелые грузовики. Там, где машин больше, я останавливаюсь, чтобы 

избежать аварии, на тот случай, если водители не заметят мой самолет и 

въедут прямо в него. Многие из них думают, что видят самолет-призрак. И так 

я еду около двух часов, поднимаюсь вверх по склону и спускаюсь вниз. Затем 

мы подъезжаем к перекрестку, через него мне никак не проехать с моими 

крыльями, и я съезжаю с дороги. Здесь я оставляю самолет. До Первомайска 

остается около десяти километров. Меня подбрасывает проходящая мимо 

армейская машина и я вскоре оказываюсь на стоянке наших самолетов. Вскоре 

сменяют и Хеншеля, оставшегося часовым возле машины. Наши товарищи уже 

начали беспокоиться о нас, поскольку мы не могли долго находится в воздухе с 

таким запасом горючего и ниоткуда не звонили и теперь ликуют по поводу 

нашего возвращения. 

По-прежнему никаких следов Фиккеля. Мы сильно встревожены. К полудню 

туман рассеивается, я доезжаю до своего самолета и взлетаю прямо с дороги. 

Через несколько минут я приземляюсь на нашем аэродроме и наши верные 

механики глазеют на самолет как на блуднего сына. После обеда еще один 

вылет. Когда я вхожу, Гадерман говорит мне, что Фиккель только что звонил из 

Ново-Украинки. Они с бортстрелком смогли благополучно выбраться из тумана. 

Он потерял меня, когда туман стал гуще и тут же пошел на посадку. Вот теперь 

мы радуемся по-настоящему. 

Вскоре после этих событий центр тяжести наших операций смещается дальше 

к югу. Немецкие войска окружены в районе Черкасс и с помощью свежих резервов 

должна быть предпринята операция по их спасению. Атака по разблокированию 

котла будет вестись с юга и юго-запада. Мы поддерживаем 11-ю и 13-ю танковые 

дивизии, которые ударили на север из района западнее Нового Миргорода и 

достигли реки, за которой Советы смогли хорошо укрепиться. Здесь для нас 

множество отличных целей. Активность в воздухе высока с обеих сторон. 

"Железные Густавы" пытаются подражать нам, атакуя наши танковые дивизии и их 

части снабжения. С нашими медленными Ю-87 мы делаем все, что можем чтобы 

рассеять и отогнать прочь эти Ил-2, но они немного быстрее нас, потому что у 

них убирающиеся шасси. Кроме этого, они гораздо лучше бронированы и 

значительно тяжелее. Это особенно заметно во время атаки, они могут набрать 

скорость очень быстро. Но поскольку мы обычно заняты нанесением ударов с 

малых высот, на борьбу с ними времени в любом случае не остается. 

Во время этой фазы мне везет в ходе одного из поединков с "Железными 

Густавами". Все наши самолеты участвуют на бомбежки советских укрепленных 

позиций в лесу. Я кружу над ними потому что лечу на самолете с 

противотанковыми пушками и еще ни нашел ни одного танка для атаки. Впереди, 

по диагонали к нашему курсу и в 300 метрах ниже пролетает группа Ил-2, 

которую эскортируют Ла и Аэрокобры. Мой ведомый несет бомбы. Я говорю ему, 

что мы атакуем Илы. Мы уже начали снижение. Когда я подхожу к ним на 

расстояние 100 метров я вижу, что не могу к ним приблизиться, потому что Илы 

опять летят быстрее меня. Более того, мною начинают интересоваться 

истребители. Двое из них уже сделали сзади меня боевой разворот. Для 

прицельной стрельбы далековато, но я уже поймал одну из этих неуклюжих 

птичек в прицел и делаю по одному выстрелу из каждой противотанковой пушки. 

"Густав" превращается в ярко-оранжевый шар и рассыпается на мелкие огненные 

частицы. Остальные, кажется, поняли, откуда дует ветер, они несутся вниз еще 

быстрее и расстояние между ними увеличивается на глазах. Кроме того, самое 

время для меня начать уклонение, потому что на хвост моему "самолету-злодею" 

уже сели истребители. Моя тактика уклонения приближает меня к эскадрилье, и 

русские уходят прочь. Без всякого сомнения, они подумали, что неподалеку 

наши истребители эскорта и сбить меня окажется не такой уж простой задачей. 

Во второй половине дня из боевого вылета в тот же самый сектор не 

возвращается обер-лейтенант Кюнц. Имея 70 побед на своем счету, он 

возглавлял список истребителей танков. Его везение началось с Белгорода и