личный состав? А, жабеныш? Почему вы не празднично убраны? 

Почему вы вообще? Почему не спрашиваете: как вы сходили, 

товарищ Петровский, чуча вы растребученная, козел вы этакий? 

Почему не падаете на грудь? Не слюнявите, схватившись за 

отворот? Почему такая нелюбовь? 

Мои монологи всегда слушаются с интересом, но только 

единицы могут сказать, что же они означают. К этим единицам 

относится и Слава. Монолог сей означает, что я пришел с моря, 

автономка кончилась и мне хорошо. 

- Саня, - говорит мне Слава, пребывая в великолепной 

флегме, - я тебя по-прежнему люблю. И каждый день я тебя люблю 

на пять сантиметров длиннее. А не встречал я тебя потому, что 

твой любимый командир в прошлом, а мой начштаба в настоящем 

задействовал меня сегодня не по назначению. 

- Как это офицера можно задействовать не по назначению? - 

говорю ему я. - Офицер, куда его на сунь, - он везде к месту. 

Главное, побольше барабанов. Больше барабанов - и успех 

обеспечен. 

- Пока вы там плавали, Саня, у нас тут перетрубации 

произошли. У нас тут теперь новый командующий. Колючая 

проволока. Заборы у нас теперь новые. КПП еще одно строим. А 

ходим мы теперь гуськом, как в концлагере. 

- Заборы, Слава, - говорю ему я, - мы можем строить даже 

на экспорт. Кстати, политуроды на месте? Зам бумажку просил им 

передать. (Политуроды - это инструкторы политотдельские: 

комсомолец и партиец.) 

- На месте, - говорит мне Слава. - Держитесь прямо по 

коридору и в районе гальюна обнаружите это гнездо нашей 

непримиримости. 

- Не закрывайте рот, - говорю я Славе, - держите его 

открытым. Я сейчас буду. Только проверю их разок на оловянность 

и буду. 

Заменышей я нашел сидящими и творящими. Один лучше 

другого. Оба мне неизвестны. Боже, сколько у нас перемен. А 

жирные какие! Чтоб их моль сожрала! Их бы под воду на три 

месяца да на двухсменку, я бы из них людей сделал. 

- Привет, - говорю я им, - слугам кардинала от мушкетеров 

короля. Наш зам вам эту бумажку передает и свой первый поцелуй. 

- Слушай, - обнял я комсомольца, - с нашим комсомолом 

ничего не случилось, пока я плавал? 

- Нет, а чего? 

- Ну, заборы у вас здесь, колючая проволока, ток вроде 

подведут. 

Чувствую, как партия напряглась затылком. Пора линять. 

- Все! - говорю им. - Работайте, ребята, работайте. 

Комплексный план, индивидуальный подход, обмен опытами - и 

работа закипит. Вот увидите. Новый лозунг не слышали? "Все на 

борьбу за чистоту мозга!" 

Я вышел и слышу, как один из этих "боевых листков" говорит 

другому: 

- Это что за сумасшедший? 

- Судя по всему, это Петровский. Они сегодня о моря 

пришли. Страшный обалдуй. 

Штампики 

Когда у нас появляется новый командующий, жизнь наша сразу 

же усугубляется. 

Именно для этого усугубления и меняются командующие. 

А как она усугубляется? 

А очень просто. Например, в городок теперь в рабочее время 

не попадешь: граница на запоре, из зоны тебя не выпустят, а 

чтоб выпустили, должен быть специальный вкладыш в пропуске, 

который придумал новый командующий для поднятия нашего 

настроения. И в отпуск в очередной так просто не улизнешь, 

потому что на отпускном билете кроме подписи и печати командира 

должен быть маленький штампик бюро пропусков. 

А бюро пропусков в городке, за пять километров от зоны, и 

работает оно в то же самое время, что и мы, то есть: чтоб туда 

прорваться и штампик на отпускной поставить, нужно этот 

проклятый вкладыш иметь. 

Захожу я к помощнику, падаю на стул и интересуюсь: 

- Как там наш отпуск? Движется? 

- Движется, - говорит пом. - В обратную сторону. Со 

вчерашнего дня пошел. Эти придурки из штаба решили нас 

отпустить вчерашним числом, чтоб мы и в отпуск успели, и в 

автономку не опоздали. 

- Так чего же мы сидим? - говорю я ему. - Помчались, ломая 

переборки! Закон жизни: отпустили - беги. 

- На отпускных штампиков нет. 

- Так иди и ставь! 

- Не могу. Через КПП не прорваться. Вкладышей нет. 

Командир уехал в штаб флота, а штурман с штурманенком укатили в 

гидрографию. И все - три вкладыша на экипаж. 

- Ах ты... - должен заметить, что удобных выражений для 

облегчения души офицера еще не придумали и 

потому самыми безобидными сочетаниями из всего набора 

будут: "сука криволапая" и "зануда конская". 

- Ах ты... сука криволапая, зануда конская, ах ты... 

Отобрал я у помощника пачку чистых бланков отпускных и сам 

помчался в бюро пропусков. Я к тому времени был уже капитан 

третьего ранга - настоящий офицер, - а такой везде пройдет. 

При следовании в городок нужно миновать целых два КПП. 

Влетаю на первое и ору вместо вкладыша: 

- Где старший!!! 

- Там, - говорит вахтенный. 

- Быстрей! - хватаю его за рукав и тащу за собой, а там 

уже и старший обеспокоенно поднимается навстречу. 

Говорить с ним нужно уверенно и без остановок. 

- Где все?! 

- Все здесь. 

- Потехин звонил?! Старший говорит: "А-а?" 

- Что "а"? Вы что, плохо слышите? Я говорю: Потехин 

звонил? 

Потехин - это их начальник режима. Действовать нужно со 

скоростью вихря, иначе они успеют сообразить. Вопросы должны 

бросать их мозг из стороны в сторону в таком ритме, какой 

нормальный человек не выдерживает. 

- Вы что, онемели? 

- Никак нет! 

- Связь не работает? 

- Так точно! 

- Что "так точно"? 

- Никак нет! Не работает! 

Связи у них все время нет. Этот вариант беспроигрышный. 

- Почему не налажена визуальная связь? - Чем больше 

непонятных слов, тем лучше. - Почему человек не отправлен на 

АТС? Почему у вас нет голосовой связи со вторым КПП? Почему 

грязь в дежурке? Почему ватники валяются? Жратва почему на