а сам, смотришь, в два часа ночи уже готов, уже пополз на 

свежем воздухе, как по ниточке, на одном мозжечке. Дотянет на 

автомате до торца здания и начинает подниматься, поднимается и 

падает, ползет-ползет и падает. Инстинкт у него такой был, у 

балбеса, рефлекс. И дополз. Теперь адмирал в скотских условиях 

вечного безмолвия... 

Ой, что будет! Ой, что будет, если адмиралы этот мой 

рассказик прочитают. Отловят они меня и начнут, как всегда, 

орать: "Кто вы такой?! Кто вам дал право?! Вон отсюда!" 

И я выйду вон. Я так здорово умею выходить вон, мой 

дорогой читатель, что, наверное, никто в мире лучше меня это 

делать не умеет. 

Умл 

УМЛ - это университет миллионов. Университет 

марксизма-ленинизма. И занимались мы этим делом по ночам. То 

есть по вечерам, я хотел сказать. А действительно, чего не 

заняться, если все остальные в это время чапают в бидон? То 

есть в подводную лодку, я хотел сказать. Но самое сладкое в 

этом моменте - - это сон в понедельник до обеда. Хрюкаешь - 

просто стекла резонируют. Народ с утра корячится на галере, а 

ты занимаешься самоподготовкой. Колоссально хорошо! 

Правда, расплата все равно будет, но сначала она гдето 

там, на горизонте. 

Когда меня сватали в этот УМЛ уродов, я серьезно хотел 

обогатить свой внутренний мир, или там развить свой духовный 

потенциал и вооружить себя самой передовой, 

поступательно-наступательной идеологией, но через пару занятий 

я уже видел, что уровень преподавания не выше уровня моря и 

приближается к "устному народному творчеству". Утомило меня это 

деревянное зодчество, честно говоря, такая зубная боль, я не 

знаю. Раскатывают мозг в папиросную бумагу, пудрят его пылью. 

Ну, невозможно же! Захотелось сохранить себя. Не ходил я туда. 

Университет для миллионов, а среди миллионов легко потеряться. 

Потерялся я до экзаменов. И вот экзамены. Все наши ходят с 

толстыми конспектами первоисточников и делают из конских рож 

умные лица, а у меня даже конспекта нет. Не написал я его... 

еще. А тут квартиру у меня залило из прорвавшейся батареи, все 

мое барахло погибло, и под этот залив я решил списать все спои 

конспекты. На стихийное бедствие. 

И тут начло флотилии позвонил начно нашей дивизии: 

- У вас там есть такой Петров, так вот он занятия в УМЛе 

не посещает и экзамены не сдает. 

- Петров? - переспросил наш НачПо. - Сейчас разберемся и 

доложим. 

А НачПо у нас вечно был рассеянный, несобранный, вечно у 

него что-то терялось, торчало, что-то он все время не помнил. 

Ни одного подводника он в лицо не знал, ни одна фамилия у него 

не откладывалась. 

К офицерам он обращался "Эй, вы!", а к мичманам - "Эй, 

ты". Вот он меня и вызвал. 

Запасся я наглостью, захожу к нему, а он в это время стоя 

разговаривает по телефону. 

- Да, да, да, - говорит он в трубку, поворачивается ко мне 

и кивает, мол, давай, заходи быстрей, - да, да, да, я его 

сейчас к вам прямо и направляю скоренько, да... - Потом 

прикрывает трубку рукой и говорит мне шепотом: 

- Пет-ров, ты почему УМЛ не посещаешь? А л ему тоже 

шепотом: 

- Потому что конспектов нет, И он в трубку громко: 

- Потому что конспектов нет. Да, да, да... И тут до него 

самого доходит, и он мне возмущенно опять шепотом: 

- А почему это у тебя их нет? 

- Потому что утопли. Он в трубку быстро: 

- Потому что утопли... да... 

- Как это "утопли"? - видимо, спрашивают его там. 

- Как это "утопли"? - спрашивает он у меня. 

- А так, - говорю, - батарею прорвало и все залило, и все 

конспекты развалились. 

- Батарею у него прорвало, - торопится он в трубку, - и 

все конспекты залило, и они развалились. 

- А как они развалились? - спрашивает он у меня. 

- А совсем, - делаю я брезгливую рожу, - в кашу. Он делает 

точно такую же рожу в телефон. 

- А совсем, - говорит он, - в кашу... да... ага... ага... 

так я вам его посылаю? 

- Ну давай, - говорит он мне, - пулей туда, ждут. Вздохнул 

я и пошел туда пулей, мечтая по дороге, чтоб кто-нибудь там 

сдох. Но не дошел я. Меня отловили и в тот же день отправили в 

автономку. На три месяца. Правда, не совсем отловили, я сам 

отловился: зашел к флагману и узнал, не нужно ли вместо 

когонибудь в автономку сходить. Оказалось, нужно. 

Экзамены я потом сдал, естественно, задним числом, чтоб 

окончательно не задолбали, а вот за дипломом так и не явился. 

Некогда было. Начальник этого вечернего сборища придурков и наш 

НачПо просто рыдали непотребно. На каждом собрании меня 

клеймили. Просто удила грызли, честное слово. 

Так и пропал мой диплом. Сожгли его. Да и пес с ним, на 

кой он мне... 

Методически неверно 

Продать человека трудно. Это раньше можно было продать. 

Несешь его на базар - и все! Золотое было время. Теперь все 

сложно в нашем мире бушующем. 

Его звали Петей. По фамилии - Громадный. Петя Громадный. 

Он выговаривал через "х" и без последней - "Хромадны" - и 

вытягивал шею вперед, как черепаха Тортила, жрущая целлофановый 

пакет. "Ну-у, 

чаво там", - говорил он. Лучше б "му-у", так ближе к 

биологии вида. Он был радиоэлектронщик и жвачное одновременно. 

А еще он был мичманом. Наемным убийцей. 

Он говорил "мыкросхэма" - и тут же засыпал наповал. Так 

мелко он не понимал. А командир группы общекорабельных систем - 

группман - все проводил с ним занятия, все проводил. Оглянулся 

- спит! Чем бы его? Журналом в кило по голове - раз! 

- Ты что, спишь, что ли?! 

- Я-та?.. 

- Ты-та... 

- Не-е... 

- Ах ты... 

- Все! Не могу! - группман сверкал глазами перед 

командиром БЧ-5 и сочно тянул при этом носом. - Хоть режьте, не 

могу я проводить с ним занятия. 

- Ну как это? 

- А так! Не могу.