собственной жены. 

Каюта заперта, иллюминатор задраен и занавешен; на столе - 

бутылка (та самая), хлеб, пара консервов, тяжелый чугунный 

чайник с камбуза с темным горячим чаем (на камбузе тоже свои 

люди есть). 

- Откуда? - комсомолец покосился на бутылку. 

Небрежно: 

- На протирку выдают. Положено. 

- Хорошо живешь, - комсомолец вздыхает, - а вот мне не 

выдают, протирать нечего. 

- Ничего, ты у нас вырастешь, станешь замом, и тебе будут 

выдавать. На протирку. Протирать будешь... подчиненным... 

После первых полстакана комсомолец расчувствовался и 

рассказал, как сегодня утром зам орал на него при матросах за 

незаполненные учетные карточки. Помолчали, поковыряли консервы. 

Потом пошло про службу, про службу... 

А старпом сегодня какой ласковый. С актами. Бинокль им 

нужен был. Когда им нужно, они все сладкие... 

Допили. Потом был чай, а потом комсомолец ушел спать. 

Он вызвал рассыльного. Подождал - не идет. Где он, 

спрашивается, шляется? Он позвонил еще раз, ему ответили: уже 

ушел. 

- Как это "ушел"? А куда он ушел? Да что вы мне там мозги 

пачкаете? Ушел - давно бы был. Вошел рассыльный. 

- Кукин, сука, ты где ходишь, скот? Как ты смеешь заходить 

к офицеру в таком виде зачуханном? Тобой что, заняться некому? 

Что ты там бормочешь? Ближе подойди. Где шлялся? 

Матрос молчит. Подходит робко. Голову он держит так, чтоб 

легко можно было отшатнуться. 

Его испуг бесит, просто бесит. 

- Закрой дверь! Закрыл. 

- И снимай ремень. Снял. Штаны падают, и он их пытается 

подхватить. 

- Дай сюда! - он сам сдергивает с него бескозырку, 

нагибает за плечи, сует его стриженую, дохлую голову себе между 

ног и с остервенением бьет ремнем по оттопыренным ягодицам. Тот 

не сопротивляется. Скот потому что, скот! 

- А теперь сделаешь здесь приборку! 

Ползает, делает. Проходит минут десять. "- Сделал? 

- Так точно. 

- Пошел вон отсюда... 

Святее всех святых 

После того как перестройка началась, у нас замов в единицу 

времени прибавилось. 

Правда, они и до этого на экипажах особенно не 

задерживались - чехардились, как всадники на лошади, а с 

перестройкой ну просто как перчатки стали меняться: полтора 

года - новый зам, еще полтора года - еще один зам, так и 

замелькали. Не успеваешь к нему привыкнуть, а уже замена. 

Как-то дают нам очередного зама из академии. Дали нам 

зама, и начал он у нас бороться. В основном, конечно, с 

пьянством на экипаже. До того он здорово боролся, что скоро 

всех нас подмял. 

- Перестройка, - говорил он нам, - ну что не понятно? 

И мы свою пайку вина, военно-морскую - пятьдесят граммов в 

море на человека, - пили и помнили о перестройке. 

И вот выходим мы в море на задачу. Зам с нами в первый раз 

в море пошел. Во всех отсеках, как в картинной галерее, 

развесил плакаты, лозунги, призывы, графики, экраны 

соревнования. А мы комдива вывозили, а комдива нашего, 

контр-адмирала Батракова, по кличке "Джон - вырви глаз", на 

флоте все знают. Народ его иногда Петровичем называет. 

Петрович без вина в море не мог. Терять ему было нечего - 

адмирал, пенсия есть, и автономок штук двадцать, - так что 

употреблял. 

Это у них в центре там перестройка, а у Петровича все было 

строго - чтоб три раза в день по графину. Иначе он на выходе 

всех забодает. 

Петрович росточка махонького, но влить в себя мог целое 

ведро. Как выпьет - душа-человек. 

Сунулся интендант к командиру насчет вина для 

Петровича, но тот только руками замахал - иди к заму. 

Явился интендант к заму и говорит: 

- Разрешите комдиву графин вина налить? 

- Как это, "графин"? - зам даже обалдел. - Это 

что, целый графин вина за один раз? 

- Да, - говорит интендант и смотрит преданно. - 

Он всегда за один раз графин вина выдувает. 

- Как это, "выдувает"? - говорит зам возмущенно. - У нас 

же перестройка! Ну что не понятно? 

- Да все попятно, - говорит интендант, а сам стоит перед 

замом и не думает уходить, - только лучше дайте, товарищ 

капитан третьего ранга, а то хуже будет. 

У интенданта было тайное задание от командира: из зама 

вино для Петровича выбить. Иначе, сами понимаете, жизни не 

будет. 

- Что значит "хуже будет"? Что значит "будет хуже"? - 

спрашивает зам интенданта. 

- Ну-у, товарищ капитан третьего ранга, - заканючил 

интендант, - ну пусть он напьется... 

- Что значит... послушайте... что вы мне тут? - " сказал 

зам и выгнал интенданта. 

Но после третьего захода зам сдался - черт с ним, пусть 

напьется. 

Налили Петровичу - раз, налили - два, налили - три, а 

четыре - не налили. 

- Хватит с него, - сказал зам. 

Я вам уже говорил, что если Петрович не пьет, то всем 

очень грустно становится. 

Сидит Петрович в центральном, в кресле командира, 

невыпивший и суровый, и тут он видит, как в центральный зам 

вползает. А зам в пилотке. У нас зам считал, что настоящий 

подводник в походе должен в пилотке ходить. С замами такое 

бывает. Это он фильмов насмотрелся. 

В общем, крадется зам в пилотке по центральному. А 

Петрович замов любил, как ротвейлер ошейник. Он нашего прошлого 

зама на каждом выходе в море гноил нещадно. А тут ему еще 

кто-то настучал, что это зам на вино лапу наложил. Так что 

увидел Петрович зама и, вы знаете, даже ликом просветлел. 

- Ну-ка ты, хмырь в пилотке, - говорит он заму, - - ну-ка, 

плыви сюда. 

Зам подошел и представился. Петрович посмотрел на него 

снизу вверх мутным глазом, как медведь на виноград, и говорит: 

- Ты на самоуправление сдал? 

- Так точно, - говорит зам. 

- Ну-ка, доложи, это что? - ткнул Петрович в стяжную ленту 

замовского ПДУ. 

Зам смотрит на ПДУ, будто первый раз его видит, и молчит.