и спрашивает: "А чего это корпус у лодки не обметается и вахта 

на ней не несется?" С трудом поняли, что он хочет сказать. 

Узнали и объяснили ему, сирому, что лодка, она в пятьдесят раз 

больше и так далеко она на берег не выползает. Не выползает 

она! Ну, полный корпус, Шура! Ну, так же нельзя! Зам, конечно 

же, нужен для оболванивания масс, но не с другой же планеты! 

А третий дивизион у нас в то время был полностью набран из 

ублюдков. Они, собаки, повадились переключать ВВД как раз в то 

время, когда замовская 

задница замаячит в переборке. Перемычка в третьем как раз 

над переборкой висит. 

Ну, и звук от этого дела такой, как будто у тебя гранату 

над головой рвут. Зам падает пузом на палубу и ползет 

по-пластунски. А трюмные, сволочи, кричат ему сверху: "Воздух! 

Воздух!" 

Раз пятнадцать ползал и каждый раз приходил в центральный, 

и командир третьего дивизиона с глупым видом объяснял ему, что 

ВВД - это воздух высокого давления, что засунут этот воздух в 

баллоны, что баллоны соединены перемычкой и что, если 

переключать ту перемычку, то нужно держаться от нее подальше, 

чтоб штаны были посуше. 

Как-то заблудился он в пятом. Перелезает из четвертого в 

пятый и идет решительно по аналогии. Он решил, что все 

переборки во всех отсеках должны быть на одном уровне. Идет он, 

идет и упирается башкой недоделанной в дверь выгородки 

преобразователей. Открыл, вошел, а там вроде перьспектива, 

перьспектива и теряется. Зам удивляется, чего это отсек стал 

такой узкий, но протискивается. Решительный был и 

бесповоротный. Допротискивался. Чуть не застрял. И лодка 

кончилась. Вот трагедия! "Как это кончилась?! - подумал зам. - 

А где же еще пять отсеков?" Выходит он из выгородки задумчивый 

и медленно движется до переборки в четвертый; садится в 

открытой переборочной двери и думает: "Не может быть!" Опять, 

решительный, шмыг в пятый, дверь выгородки на себя, шась - 

лодка кончилась, и опять медленно в четвертый, а по дороге 

думает напряженно, аж тихо тарахтит. 

А вахтенный пятого с верхней палубы через люк свесил 

голову, наблюдает замовские телодвижения и говорит: "Товарищ 

капитан третьего ранга, может, вы в шестой хотите пройти?" 

Недоделанный задирает свою башку, и тут долгое - - "Да-а-а..." 

- "Так это ж наверх!" 

И они нас учат жить, конспекты конспектировать. А сколько 

раз его в гальюне запирали? На замок. Идешь и слышишь: бьется 

одинокое тело - опять зама закрыли. 

В гальюне запирали, из унитаза обливали. Поставят тугую 

пружину, зам жмет-жмет ножкой - никак, жмет с наскоком - и 

поскользнулся, рожей в унитаз, и уворачивается потом от 

подброшенного навстречу дерьма. А где ж тут увернешься?! 

Пробирается потом в каюту огородами. И в этот момент его любил 

отловить старпом. "Сергей Саныч! - говорил в таких случаях 

старпом, словно ничего не замечая. - Эту таблицу подведения 

итогов соцсоревнования надо пересмотреть. Чего это ты за боевой 

листок по пять очков даешь?" Зам мнется, как голый перед 

одетым. "Саныч, - говорит старпом лживо, - а чего это от тебя 

неизменно, непрерывно говнецом потягивает?" У зама рот на 

сторону, и в каюту бегом, и черный ходит целую неделю. Над ним 

все издевались. Помощник ему однажды красную строительную каску 

подарил. Повадился помощник попадаться заму на глаза в ночное 

время в строительной каске. Долго ходил, пока зам, наконец, не 

клюнул и не спросил его: "А что это у вас на голове?" - "А это 

у нас на голове каска, - говорит помощник, - головой вое время 

о трубопроводы бьешься, вот и пришлось надеть". 

"И я вот тоже... бьюсь", - говорит опечаленный зам. Он 

своей культяпкой глупой в каждом отсеке переборки открывал и 

трубопроводы бодал по всему кораблю. Шишек на голове было 

столько, что вся голоса на ходу чесалась. Откроет переборку, 

тяпку свою наклонит вперед, переборку отпустит и полезет. Дверь 

в этот момент начинает закрываться и с головой встречаться - 

бах! Постоит-пошипит - уй-уй-уй! - почешет, опять откроет 

дверь, опять - бах! "Вот и мне бы..." - мнется зам. "Дарю", - 

говорит помощник и надевает ему на голову этот шлемофон. 

А ночью командир проверял корабль и в ракетном отсеке 

наткнулся на зама в каске. Представляете: ночь, тишина, 

командир идет бесшумно из отсека в отсек, и тут навстречу ему 

открывается переборочная дверь, и лезет в нее сначала задница, 

а потом и голова в красном 

шлеме с безумными глазами. 

Командир от неожиданности - юрк! - за ракетную шахту и 

оттуда крадется, а зам проходит мимо, безмолвный как 

привидение, и так же безмолвно - трах! - головой об трубу с 

малиновым звоном. У кэпа нервы не выдерживают, он подпрыгивает 

и тоже головой - на! 

Как говорил в таких случаях Лопе де Вега, "лопни мои 

глаза, если вру!" Факелов - была у зама того фамилия. Старпом 

его называл - "наш поджигатель". "Где, - говорил, - наш 

поджигатель?" 

Через два года назначили к нам новое междометие. "Я, - 

говорил он, - представитель флотской интеллигенции", - после 

чего он добавлял кучу неприличных слов, не свойственных, как 

мне кажется, представителю 

нашей флотской интеллигенции. Весь личный состав он делил 

на "братанов" и "мурлонов". "Мурлонов" было больше. Очень он 

любил на собрании чистить зубы гусиным пером. Садился в 

президиуме, доставал перо и чистил. Раз мы ему устроили: когда 

он в очередной раз посвятил себя в президиуме зубам, все 

офицеры неторопливо достали перья бакланьи, воткнули их себе в 

рот и давай ковырять. 

Зам стал красным, как пасхальное яйцо. А потом. его еще 

"прапорщиком" достали. У нас в кают-компании была любимая 

пластинка - "прапорщик". Как поставишь ее, она