![]() |
![]() |
![]() |
100 лучших книг |
Главная | Редкие книги из 100 лучших книг |
как с некоторых пор они жили, можно сказать, и не в отсеке вовсе, а внутри самого себя - сложной внутренней жизнью: слушали они в себе с сомнением каждую мелкую каплю. Вот так вот.
Комиссия
С утра дивизия была осчастливлена внезапной комиссией по проверке боеготовности. Ее председатель, вице-адмирал с непонятными полномочиями, зашел к нашему контр-адмиралу: - А мы проверять вашу боеготовность. - А мы всегда боеготовны. У нашего комдива в глазах плохо скрытое беспокойство. - Разрешите узнать ваш план. - А мы без плана. У нас теперь работают по-новому. В штабе - на ПКЗ (плавказарма) - свалка: приборка в каютах; застилаются новые простыни, начальник штаба сам бегает, осунувшийся от страданий, и неумело поправляет кровати: шуршится приборка на палубах; туалет должен быть свежим; готовится баня, чай... - Кто будет старшим по бане? Кто? Ага, хорошо! Его надо проинструктировать, чтоб все нормально было... На камбузе накрыт адмиральский салон. Асфальт перед ним помыт. Половину мяса от старших офицеров унести в салон. Гуляш, котлеты, рыба "в кляре" и под маринадом, свежий зеленый лук. "Прошу вас, проходите". Улыбки. Спрятанная растерянность. Высокие фуражки. "Приятного аппетита". А внутри - "Чтоб вы подохли". После обеда, с удовольствием дыша, проверяющий входит в каюту к начальнику штаба: - Та-ак! Оперативного мне! Проверяющий с начштаба в равном звании, но начштаба торопливо хватается за трубку, вызывает ему оперативного. Лицо у проверяющего значительное, целеустремленное, ответственное, направленное вверх, под метр восемьдесят все срезается. Он говорит, говорит... У начальника штаба зрачки расширены, в них угадывается собака, тонущая в болоте. Он мокнет (мокреет), тянет носом, как мальчик, которого раздели и нахлопали по попке, потерянно шарит - бумажки какие" то, а когда проверяющий выходит, дрожащими руками вспоминаются свои обязанности... Бедный флот...
Бедный Толик
Бедный Толик, почерневший лицом и душой на Северном флоте, был списан с плавсостава. Еще восемь лет назад. Так, во всяком случае, он говорил. - После меня лучше не занимать, - говорил он всегда угрюмо, всегда перед дверью терапевта, когда мы приходили на медкомиссию. У него болело везде, куда доходили нервные окончания: даже на ороговевших, сбитых флотскими ботинками, желтых флотских пятках. - На что жалуетесь? - спрашивала его врач. - На все-е! - таращился Толик. - А что у вас болит? - Всссее... - не унимался Толик. - Где это?.. - терялась врач. - Вез-зде... - говорил Толик и дышал на нее, и врачу сразу вспоминалось, что в мире запахов водятся не только фиалки. Каждые полгода он переводился в центральную часть России, в цивилизацию переводился; всех подряд ловил и всем подряд говорил: - Я уже ухожу. Перевожусь. Мое личное дело уже ушло. Его личное дело ходило-ходило по России, как старый босяк, и всегда приходило назад и со стоном втискивалось в общую стопку. Когда оно приходило, он садился и писал. Он писал рапорты. Они разбухали, как мемуары. Он пускал их по команде. Он писал всем. Он писал, а они ему не отвечали, Вернее, отвечали, что он занесен в списки на перемещение. Ему отвечали, и он радовался. - Я уже в списках на перемещение, - говорил он всем подряд и ждал перемещения. А его все не было и не было. Вместо перемещения приезжали проверки и комиссии, и Толик волновался. - Я им скажу. Я им скажу, - волновался Толик и бурлил на смотрах. Но на смотрах устраивали опросы знаний. Толик узнавал об этом и удирал прямо из строя. А его ловили. - Не пойду! - бушевал Толик, когда его пихали назад в строй. - Не пойду на опрос. Я ничего не знаю. Вот! Выгоняйте! Увольняйте в запас! ДМБ! Демобилизация! Не хочу! Не знаю! - рубил он воздух перед носом старпома. - Корабельный устав! - пытался старпом. - Не знаю корабельного устава! - злорадствовал Толик. - Сдадите зачет! - кричал старпом. - Не сдам! - отвечал Толик. - Толик, Толик... прекрати... - Я вам не То-оли-ик! - выл и бесновался Толик, ведомый в казарму под руки, и окружающим становилось страшно, им слышался угрюмый каторжник из "Пятнадцатилетнего капитана" Жюля Верна, который в таких случаях говорил: - Я не Не-го-ро, я - Себастьян Перерра! Компаньон Великого Альвеца... Однажды нависла реальная угроза того, что он не пойдет в очередную автономку: не давала ему годность терапевт женщина, не давала. Толик радовался этому, как ребенок кубику. - А-га! - говорил он всем подряд и смеялся. - Взяли?! Но отдел кадров у нас даром хлеб не ест: тут же отыскалось чудное место в Кзыл-Орде. Только нужна была годность к плавсоставу. Вы не знаете, зачем нужна годность к плавсоставу в Кзыл-Орде? Может быть, на кораблик пустыни нужна годность? В отделе кадров тоже не знали. Толик ужасно захотел в Кзыл-Орду. До детской истерики с топаньем ножками. - Толик! - сказали ему. - Но там же нужна годность к плавсоставу. - Все понял! - вскричал бедный Толик. И он сразу ожил. И жил ровно двое суток. Он помчался в спецполиклинику, надел наколенники и долго и гнусно ползал за терапевтом женщиной. Женщина. Мать. Она не выдержала. У Толика текли сопли, они вплетались в слюни; гла" за слезились старой дрянью: все это ползало, всхлипывало, булькало, пуськало с пузырями и дышало простреленным легким. У ног. На полу. Живое. Она не выдержала. Женщина. Мать. Она дала ему годность. Дала. Он прибежал в отдел кадров и сказал: - Есть! Годность! Есть! - Это хорошо, что есть, - сказали ему, утомленные его работоспособностью. - Только вот места уже нет. Страница 42 из 108: Назад 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 [42] 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 Вперед |
Предупреждение читателям Авторам | Цитаты и афоризмы | Написать админу |
|