товарища - целы и невредимы - сидели около меня и пожимали мои руки. Мы 

горячо расцеловались. 

В то время мы не могли и думать о возвращении во Францию. Пассажирское 

сообщение между северной Норвегией и южной бывает редко. Приходилось ждать 

парохода, совершающего раз в два месяца рейс к Северному мысу. И вот, 

оставшись жить у милых, приютивших нас людей, я пересматриваю рассказ о 

наших приключениях. Он точен - ни один факт не пропущен, ни одна частность 

не раздута. Это - достоверная повесть о невероятной экспедиции в недрах 

морской стихии, еще не доступных человеку; но прогресс культуры их 

превратит когда-нибудь в свободные пути, открытые для всех! 

Вопрос - поверят ли мне люди? В конце концов это неважно. Я твердо могу 

сказать одно, что теперь имею право говорить о тех морских глубинах, где, 

менее чем в десять месяцев, я проплыл двадцать тысяч лье и совершил 

кругосветное путешествие, которое открыло мне такое множество чудес - в 

Индийском и Тихом океане, в Красном и Средиземном море, в Атлантике и в 

южных и в северных морях! 

Однако что же сталось с "Наутилусом"? Устоял ли он против могучих 

объятий Мальстрима? Жив ли капитан Немо? Продолжает ли он плавать в 

глубинах океана и вершить свои ужасные возмездия, или же его путь пресекся 

на последней гекатомбе? Донесут ли волны когда-нибудь до нас ту рукопись, 

где описана история его жизни? Узнаю ли я, наконец, его настоящее имя? Не 

выдаст ли исчезнувший корабль своей национальностью национальность самого 

капитана Немо? 

Надеюсь. Надеюсь и на то, что его могучее сооружение победило море даже 

в самой страшной его бездне и "Наутилус" уцелел там, где погибало столько 

кораблей. Если это так и если капитан Немо все еще живет в просторе 

океана, как в своем избранном отечестве, пусть ненависть утихнет в этом 

ожесточенном сердце! Пусть созерцание такого множества чудес природы 

затушит огонь мести! Пусть в нем грозный судья уступит место мирному 

ученому, который будет продолжать свои исследования морских глубин. 

Если судьба его причудлива, то и возвышенна. А разве я его не понял? 

Разве не жил я десять месяцев его сверхъестественною жизнью? Уже шесть 

тысяч лет тому назад Экклезиаст задал такой вопрос: "Кто мог когда-либо 

измерить глубины бездны?" Но дать ему ответ из всех людей имеют право 

только двое: капитан Немо и я. 

1870 г.