Страшный рассказ Гуца о том, что произошло в Деревянах, глубоко взволновал Олю. Гуц говорил прерывисто, на глаза его против воли то и дело навертывались слезы. Было видно, что до сих пор он не переставал горевать о жене и ребенке. Оля даже не пыталась его утешать. Чем могла она утешить! Она думала о великих страданиях людей, ее соплеменников, ее братьев и сестер, замученных фашистами. За эти муки нужно мстить. Оля не могла даже представить предела неоплатного счета человеческих бедствий, слез и крови, что должен быть предъявлен фашистским палачам. 

Гуц пробыл в селе день. Он направлялся в Володимерецкие леса, где, по всем данным, стоял со своим отрядом подпольный обком. Новак не сомневался, что Бегма посылает к нему связных, но те гибнут в пути или, добравшись до Ровно, не могут найти подполье. 

Новак решил сам послать людей на связь с подпольным обкомом. С таким заданием и шел Александр Гуц. 

Вскоре Олю вызвали в Ровно. 

К школе подъехала бричка. Вышел человек, не знакомый Оле, и, извинившись, спросил у нее имя, отчество и фамилию. Получив ответ, сказал: 

- Вам записка. 

Оля узнала почерк Новака. "Приезжай ко мне поговорить", - писал Терентий Федорович. 

- В выходной день я приеду, - сказала Оля. - Раньше никак невозможно. 

- Хорошо, я передам. Давайте, кстати, уж познакомимся. Захарьев, инженер. 

Они пожали друг другу руки и расстались. 

Оля ушла в Ровно, как и обещала Захарьеву, под выходной день, в субботу. Идти пришлось пешком, так как по шоссе курсировали лишь военные машины и мотоциклы. 

У ворот фабрики валенок, когда к ней подошла Оля, стояла легковая машина. Двое грузчиков, открыв дверцу кабины, вытаскивали какой-то тяжелый ящик с окантовкой из жести. Из щелей торчали стружки. Плотный человек во всем кожаном, судя по виду - шофер, распоряжался разгрузкой. 

Уже в кабинете Новака, когда Терентий Федорович познакомил Олю с шофером, она узнала, в чем дело. 

Шофера звали Григории Ломакин. До войны он заведовал гаражом в Баку. В Гощу попал как военнопленный. Здесь познакомился с Кутковцем и Соловьевым. Стал работать шофером у крайсландсвирта Кригера. Сейчас приехал на фабрику валенок с грузом от Кутковца. В ящике были противотанковые гранаты. Где и как они ему достались, Кутковец не сообщал. 

То, ради чего Новак вызвал Олю в Ровно, она узнала, когда в кабинете директора собрались товарищи, приехавшие из других мест. Приехал из Гощи Соловьев, пришли Луць, Настка и Федот Шкурко, пришла Раиса Митиченко, красивая смуглолицая девушка с большими черными глазами. Раиса работала в немецком Красном Кресте и была связана с организацией недавно. Прибыли и другие подпольщики. 

Соловьев явился не один, а в сопровождении Николая Ивановича Самойлова, того самого, который в свое время вызволил его из немецкого плена и пристроил в деревню. Самойлов по-прежнему работал сторожем на кладбище, но теперь к его добровольно взятой на себя обязанности устраивать бегство военнопленных прибавились и другие, возложенные подпольным центром. С организацией связал его Соловьев. Русское кладбище у стратегического асфальтового шоссе Ровно - Киев стало и местом встреч подпольщиков, и местом архива, и важным разведывательным пунктом. 

Место было очень удобно. Кладбище напоминало собой зеленую рощу, в которой легко было укрыться, а главное - сюда постоянно заходили люди. Доступность кладбища служила и надежной маскировкой. 

На первых порах, будучи связан с одним Соловьевым, Самойлов выполнял отдельные его поручения: прятал документы организации, устраивал встречи. Когда же подпольный центр прикрепил его к группе Шкурко, Самойлов серьезно занялся и разведывательной работой: дежурил у своего окна, выходившего на шоссе, и аккуратно отмечал, сколько и куда проследовало машин. 

Поздоровавшись с товарищами и коротко расспросив каждого о положении на местах, Новак приступил к делу. 

- У меня будет не очень веселое сообщение, товарищи, - сказал он. - Судьба Гуца, который пошел на задание в Володимерецкие леса для связи с секретарем подпольного обкома, сложилась так же трагически, как и судьба его семьи. Александр Гуц задержан врагами в местечке Деражно, опознан ими и зверски убит... 

- Жаль его, - сказала Оля. - Погиб, не отомстив за близких... 

- Почтим его память, товарищи, - предложил Новак. 

Все встали. 

Наступила минута скорбного молчания. Но вот Новак поднял голову, постучал по столу тупым кончиком карандаша и сказал: 

- Установлена связь с партизанским отрядом, товарищи! 

Если бы дело происходило не в кабинете директора фабрики валенок и не надо было бы соблюдать осторожность, то, вероятно, в этот момент загремели бы аплодисменты. Лица людей посветлели. Всем хотелось говорить, хотелось смеяться... Когда волнение несколько улеглось, Новак смог сообщить подробности. 

- Отряд находится в Цуманских лесах, - сказал он. - Надежно связан с Москвой и имеет полномочия связаться с нашей организацией. Вчера у меня был товарищ Спокойный, который по заданию командования работает в Ровно... Этот товарищ нас и нашел. Мы договорились о следующем. Отряд посылает нам оружие, взрывчатку, литературу. Мы им - медикаменты, бланки немецких документов, образцы печатей, разведывательные данные. 

- Вот это новость! - воскликнула Оля. - Ведь это значит, что мы тоже будем связаны с Москвой. Как это хорошо! 

- Оля права, это замечательно, но нам, товарищи, придется перестроить нашу работу, - сказал Новак. - Перестроить таким образом, чтобы приносить максимум пользы. Задачи наши становятся шире. И первое дело - всех наших товарищей, которые не могут принести существенной пользы на месте, надо отправить в отряд, там нужны люди. Человек сто придется еще подобрать дополнительно. В нашем подполье останется небольшая, хорошо замаскированная группа из крепких работников, связанных с немецкими властями. Остальные уйдут к партизанам. 

- Направьте меня в отряд, Терентий Федорович! - попросил Соловьев.